- Пока я меряю, умоляю, попросите Мишу спуститься в нашу аптеку, пусть ему дадут каких-нибудь детских антибиотиков… - затарахтела Эля.

- Миша попрощался с нами еще в ресторане, - тихо ответил Бен, - Вы сами сказали ему «до свидания».

- Да? – удивилась Эля и тут же в ужасе метнулась к лежащему на диване Ясю, - Он заснул! Нет, я все-таки вызову скорую – он всегда засыпает, когда ему плохо!

Цви снова поймал ее – и опять за талию. Вытащил термометр у спящего Яськи и продемонстрировал его Эле:

- 36 и 3! Мало похоже на тяжело больного ребенка. А уснул он потому, что сейчас половина 11-го ночи. Маленьким детям давно пора спать.

Эля поглядела на термометр, потом на часы и судорожно, со всхлипом, втянула воздух.

- Я понимаю, вы перенесли тяжелый стресс, - тоном доброго психоаналитика затянул Цви, - Но, может, теперь вы успокоитесь и снимите, наконец, свою шубу?

Он отложил термометр и потянул влажную от стаявшего снега шубку с плеч Эли. И тут же на его горбоносой физиономии проступил настоящий ужас:

- Вы обезумели! – почти заорал он, лишь в последний момент придержав крик из опасения разбудить Яську. Бен сжал в кулаке мокрую шерсть ее свитера. В ладони отозвался нестерпимый холод зимней полыньи. Цви принялся яростно сдирать с нее свитер.

Эля вцепилась в край, и тут же хлесткий удар обрушился ей на руки. Взвизгнув, она выпустила свитер и тот грудой мокрой шерсти отлетел в угол. А Цви решительно рванул ее за лифчик:

- Где это расстегивается?

- Пустите меня, что вы делаете? – отпихивая его, шепотом, тоже чтоб не разбудить Яся, завопила Эля.

В руке у Цви взблеснул раскрытый перочинный нож.

«Маньяк!» – панически мелькнуло в голове у Эли, она метнулась в сторону, но Цви уже успел перехватить ее за перемычку лифчика и с силой дернуть к себе:

- Спасаю вас от обморожения, - процедил он. Твердая замерзшая ткань бюстгальтера взвизгнула под лезвием и располосованный надвое, лифчик упал к ее ногам, открывая синие от холода груди. Эля схватилась за них и метнулась прочь от Цви. Еще решит, что сиськи уже отморожены: раз, и отхватит своим ножичком начисто! Знаем мы вас, еврейских врачей-убийц! Собственные соски под ладонями были холодными и твердыми, как ледышки, и Эля подумала, что Цви, возможно, не так уж не прав.

Во всяком случае, Цви считал себя абсолютно правым. Один раз переступив своими длиннющими ногами, он настиг Элю и вцепился в ее насквозь мокрые заледеневшие джинсы.

- Молния смерзлась, - проворчал он и вновь вызвав Элин панический писк, вспорол ножиком ткань.

- Джинсы! – уже в полный голос взвыла Эля, - Что я буду делать без джинсов!

- А что вы будете делать без самой себя? – рявкнул Цви. Смерзшаяся ткань не гнулась, джинсы стояли на Элиных ногах, будто ее засунули в две трубы.

- Да черт со мной, - вяло возразила Эля.

- Конечно, черт с вами, и пусть ребенок остается сиротой!

Эля посмотрела на спящего на диване Яся. В этот момент коварный Цви одним толчком опрокинул ее на ковер, ухватил джинсы за нижний край и потянул на себя. Эля снова заверещала, на этот раз от боли – примерзшие к ногам колготки отдирались вместе с джинсами.

«А я еще хотела подождать с депиляцией», - постанывая сквозь зубы, подумала Эля.

За локти Цви поднял ее с ковра, одновременно пытаясь сорвать с нее трусики.

- Трусы-то вам зачем? – вскрикнула Эля, хватаясь за последний ошметок своей одежды. Хорошо хоть кружевные!

Мелкие льдинки на кружевах крошились под его пальцами.

- Бегом, в ванную! – ухватив за запястье, американец выволок ее в коридор…

И рванул прямо к отцовской двери!