В первый момент Эля даже не поняла о ком идет речь. Не было у Савчука никакого заместителя, да еще чтоб джентльмена… Лишь после долгой паузы до нее дошло, что американец имеет в виду убиенного Грушина.

- …не получив нужных сведений от него, они переключились на вас, постоянную ассистентку профессора…

Эля вдруг ощутила острый болезненный укол в сердце. А ведь Грушин умер, считай, за нее. Не толкни он тогда на кладбище ту самую, так взбесившую ее речь о своей роли в работе лаборатории – и первой была бы она. Ни родной эсбеушник, ни этот вот холеный, но тоже весьма шустрый американский тип тогда еще не успели влезть в дело достаточно глубоко, чтобы оказаться рядом с ней в критический момент. Военный уазик, покрытый камуфляжными пятнами фургон – его темные страшные недра с самого начала караулили именно ее.

- Теперь они должны взяться за Петечку Макарова, его очередь, - проворчала Эля, ощутив прилив постыдной, но от того не менее острой радости, что жуткие камуфляжники грозят кому-то другому, но не ее ребенку, не ей самой. В конце концов, пусть Петечка хоть изредка в делах лаборатории поучаствует! А то ведь даже не отмазывается от неприятных обязанностей, а просто в упор их не замечает – ровно до того момента, как их не выполнит кто-то другой (обычно – все та же Эля). Ничего, вот она посмотрит как он сумеет проигнорировать атакующих камуфляжников. Нет, проигнорировать-то, может, и не сумеет, не те они ребята, чтоб дать себя проигнорировать, но вот что они сумеют от Макарова узнать?

- С Петечки, голубя сизокрылого, они точно ничего не вытрясут, - вслух сказала Эля, - Он же у нас весь в себе! Кроме своей собственной работы ничего вокруг не видит и не замечает, спроси его, какую тему веду я или вел Грушин – наверняка не ответит.

- А вдруг твоим преследователям это известно? – очень тихо спросил Бен.

Эля несколько мгновений непонимающе смотрела на него. Потом испуганно поглядела на спящего Яся и ощущение тоскливой безнадежности навалилось на нее, словно душитель с подушкой.

- Ты хочешь сказать, что это теперь… мои преследователи? Они… не отвяжутся? Попробуют снова? – она отчаянно всматривалась в лицо американца, в глубине души надеясь, что он сейчас рассмеется, скажет что-нибудь грубовато-утешительное, вроде «Успокойся, никому ты не нужна…» – и ей сразу станет легче. Но Цви только смотрел на нее темными мрачными очами:

- У них было время разобраться в отношениях внутри лаборатории.

- Может, никакого открытия и нет вовсе! – почти закричала Эля, осеклась, настороженно поглядела на спящего Яську.

- Теоретически и это возможно, - согласился Цви, - Но вряд ли похитители так упорно ищут открытие, которого нет. Не могут найти, терпят поражение за поражением, оставляют за собой новые и новые трупы – и от того больше звереют… Мне не хотелось бы, чтобы с тобой или твоим сыном что-нибудь случилось, - он кривовато улыбнулся, - Я ведь не Джеймс Бонд, для которого все случившиеся на пути женщины – любовницы. Я всего лишь скромный… скажем так, специалист по розыску, и у меня не так много женщин, которые… оказывают мне внимание. Я их берегу.

Надо же, как их всех, ребят из спецслужб, хоть наших, хоть импортных, цепляет богатая сексуальная жизнь агента 007. Эля заставила себя усмехнуться, хотя больше всего ей хотелось завыть. Безнадежность надвинулась со всех сторон, паковала ее в плотный кокон, лишала дыхания, выдавливала жизнь.

- Даже если ты и впрямь ничего не знаешь об открытии Савчука… - в полумраке комнаты голос Цви звучал с зловещей монотонностью, - Ты единственный человек, который знал профессора достаточно хорошо, чтобы найти то, что он спрятал.