Черри сделала глубокий вдох:

– Возможно, это так и выглядит. Но сегодня утром все сошлось. Вот так. – Она щелкнула пальцами. – Я люблю Рашбрук. Не могу представить жизнь без деревни теперь, когда Вистерия-хаус продан. Я люблю «Лебедь». Люблю Алана. И как ты помнишь, несколько лет назад мы с Мэгги хотели купить ресторан, поэтому я отдаю себе отчет, во что ввязываюсь. Возвращаю паб к жизни – вот что я делаю. Я знаю, каким он может быть. Каким он был когда-то и не только. Теплым, приветливым и уютным, немного причудливым и эксцентричным, с потрясающей кухней и наэлектризованной атмосферой…

Майк затряс головой, словно этим он мог зачеркнуть ее слова.

– Черри, я не сомневаюсь, что ты можешь сделать его потрясающим. Но я не понимаю, почему ты со мной сперва не поговорила. Мы всегда были командой. Мы всегда все делали вместе.

И тогда она решила играть в открытую. Пора признаться.

– Видишь ли, в этом деле мы не вместе. Это мой проект. Ты свободен и можешь делать что хочешь. – Она развела руками. – С Аннекой Хардинг, к примеру.

Молчание. Черри поднесла бокал к губам и отпила вино, пристально глядя на мужа. Майк облизнул губы, и она видела, как его адамово яблоко ходит вверх-вниз. Он судорожно сглотнул.

– Аннека Хардинг? – спросил он с таким видом, будто впервые слышит это имя.

Черри поболтала рислинг в бокале.

– Я видела тебя, Майк. Тебя с ней в твоем кабинете.

У Майка был недоуменный вид. Он почесал голову, будто надеялся, что это поможет освежить его память.

– Помню, мы с ней болтали. Я благодарил ее за щедрый подарок. Черри, в чем дело?

– Она взяла твой палец в рот.

Он выглядел ошарашенным:

– Что?!

При других обстоятельствах Черри рассмеялась бы, глядя на выражение его лица.

– Она взяла твой палец в рот, а потом зазывала тебя в Лос-Анджелес.

– Ты шпионила? – спросил он гневно, будто это было большее прегрешение.

– Я тебя искала, но вы были слишком увлечены и меня не заметили. И я ушла.

Она видела, как Майк оценивал свое неприятное положение, пытаясь понять, насколько оно опасно.

– Черри, честно, я ничего не помню. Наверное, выпил лишнего.

– Что ж, я не придумываю.

– Это ерунда!

– Откуда ты знаешь, если не помнишь?

– Потому что… она ничего для меня не значит. Аннека. Ничего.

Он выглядел крайне смущенным. Чувство вины?

– Правда? А казалось, что вы близки.

– Мы были близки когда-то. Она была одной из моих самых одаренных студенток. Я очень гордился ею и ее достижениями. А она была очень благодарна мне. Поэтому, думаю, между нами возникла… – Он подбирал слово. – Связь. Но это все. Черри, прошу, не выдумывай того, чего нет. Это на тебя не похоже.

И правда, подумала Черри. Не похоже. Она была мастером подставлять другую щеку. Не любила устраивать шум. Не совалась в чужие дела. Никогда не драматизировала, не была собственницей. Поэтому ее позиция была чем-то новым.

Она пожала плечами:

– Знаешь, мне разные мысли пришли на ум, когда я увидела вас вдвоем. А потом, когда узнала о ситуации Алана, вдруг подумала: «Действуй, Черри, если это то, чего ты хочешь». И да, я этого хочу. Принять вызов и, наверное, почувствовать свою значимость.

Майк обхватил голову руками, закатил глаза и шумно задышал, обдумывая ее слова. Потом посмотрел на нее:

– Черри, какой ужас! Прости, если ввел тебя в заблуждение. Я думал, мы будем путешествовать вместе. Посмотрим мир. Расширим кругозор. Твое решение обернется страшной ошибкой. Не рискуй всем, что у нас есть, из-за какого-то недоразумения. И я не о деньгах. Плевать на деньги! Я о нас.

Черри колебалась. Быть может, она напридумывала насчет Майка и Аннеки? Быть может, она чокнутая? Быть может, то, что она сделала, – безумие? Женщины в ее возрасте думают о пилатесе и пенсии, а не об управлении деревенским пабом.