Она подошла к притулившемуся над рекой лодочному сараю. Перед ним росли яблони. Он был построен из того же серого камня, что и паб, и переделан под жилье. Внизу – гостиная открытой планировки, наверху, под самой крышей, – спальни. Домик тоже переживал нелучшие времена. Сосновая облицовка на внутренних стенах, модная, когда сарай перестраивали под жилье, была вопиюще оранжевой; в кухонных шкафчиках из меламина цвета бургундского вина заедало раздвижные дверцы. Как и паб, домик нуждался в любви и внимании. И в игре воображения. Его расположение на излучине реки было идиллическим. Черри представила, как просыпается под журчание воды и пение птиц.

Она вновь почувствовала теплое покалывание внутри. Смесь возбуждения и риска. У нее руки чесались от нетерпения начать осуществлять свой план и пустить в ход свою магию. Палитры красок и тканей пронеслись у нее в голове. Образцы досок для пола и каталоги дверных ручек.

Черри знала, что деньги, которые оставила ей мать, предназначены для нее. Ее заначка. Кэтрин сказала: «Сделай что-нибудь для себя. Для себя, не для Майка или девочек. Ты и так отдала им много».

Для Черри «Лебедь» имел особое значение. Он так долго был частью ее жизни. Ей было невыносимо думать, что его превратят в жилой комплекс. Ей вскружила голову идея вернуть ему былую славу, восстановить его роль в жизни Рашбрука, снова сделать паб сердцем деревни. Черри видела его процветающим. Потенциальные посетители были на месте. Никуда не исчезли. Просто ходят куда-то еще. Их можно заманить обратно.

Именно такой вызов ей необходим. Дело, в которое она окунулась бы с головой после потери мамы, то, чем она могла бы гордиться, что послужило бы памятником обоим ее родителям. Она прикинула, что ей понадобится не больше двенадцати месяцев, чтобы привести паб в порядок. Как только он станет приносить стабильную прибыль, можно будет его продать. Стоящему покупателю, разумеется. Пока это в ее силах, она никогда не допустит, чтобы «Лебедь» достался Маркусу Дрейкотту.

Черри пошла обратно. Алан доставал чистые бокалы из посудомойки и расставлял их на полке, хотя выражение его лица говорило, что в этом нет никакого смысла.

– Я хочу купить у тебя «Лебедь», – сказала она. – Не могу видеть, как его превратят в апартаменты. Это совсем не то, что нужно деревне.

Он распрямился и нахмурился:

– Что?

– Время от времени мне будет нужен твой совет. Думаю, я справлюсь. Мне досталась заначка от мамы. Полагаю, она бы одобрила мою затею. На самом деле, я уверена, она бы настаивала на этом.

У Алана был совсем ошарашенный вид.

– Черри… Не могу представить здесь у руля лучшего человека, но это разрушит твою жизнь. Этот паб – прожорливое чудовище. А если не будешь поспевать, смотри, что случается. – Он сокрушенно окинул взором мрачный интерьер.

– Я долго думала, – призналась Черри, – о том, как я люблю Рашбрук. Сколько он для меня значит. Мне бы хотелось вернуться в сердце нашей деревни. Я не знала, что буду делать, после того как продам Вистерия-хаус, и вот идеальный ответ.

– А Майк?

Повисла пауза. Черри подняла руку и с вызовом отбросила назад волосы.

– У Майка полно своих дел. – Она попыталась выкинуть из головы навязчивое воспоминание о сцене на вечеринке.

Алан нахмурился:

– Но вы двое… – Он скрестил пальцы, изображая близость.

Черри заколебалась, прежде чем сказать правду:

– Кое-что случилось вчера. Не то чтобы значительное. Однако я чувствую, что назрели перемены.

– Ох! – Алан смотрел на нее во все глаза. – Ты в порядке?

– Да. Я слишком стара, чтобы принимать это близко к сердцу или расстраиваться. Двадцать лет назад, возможно, была бы другая реакция. Но мне почти семьдесят. Не стану же я биться в истерике. – Она улыбнулась.