Это были личные записи, Мэгги вела их тайно и никогда никому не показывала.
Принесли латте. Она сделала глоток, взяла ручку и начала писать.
Я знаю, что ты скажешь. Что у меня есть профессиональные достижения, а у Зары нет. Пройдет время, и она провалится, а мне нужно набраться терпения. «Живи, как в Риме» обязательно вернется, и следует работать дальше.
Но меня переполняет чертова ярость, и все, чего я хочу, – это сидеть рядом с тобой, пить красное вино, ужасно сквернословить и чтобы ты надо мной потешался и высмеивал меня за то, что я сержусь.
Девушка за соседним столиком уставилась на Мэгги. Неужели она разговаривает сама с собой? Иногда она озвучивала то, что писала Фрэнку, когда сидела за кухонным столом дома. Ах, если бы только можно было там оказаться, с ним вместе! Он бы смешал мартини в винтажном шейкере для коктейлей и поставил пластинку, чтобы отвлечь ее. Он бы заставил ее встать и танцевать, он бы поцелуем заглушил ее гневные тирады.
Но его нет. И не будет.
С этой мыслью Мэгги справиться не могла. Как же ей повезло, что такой мужчина был с ней рядом, и как тяжело заменить Розе отца, а Герти деда – жить по его моральному компасу, наполнить жизнь его шутками и весельем, быть надежной как скала. Мэгги старалась делать так, чтобы его дух продолжал присутствовать в их жизни. Иногда по пятницам она заказывала его любимые блюда навынос. Иногда возила своих девочек в места, которые он любил, например в Уэстон-сьюпер-Мэр. Фрэнка странным образом привлекал Уэстон-сьюпер-Мэр, с его игровыми автоматами, осликами и разноцветным мороженым.
Порой, когда перед ней стояла моральная дилемма, она спрашивала себя: «Что бы сделал Фрэнк?»
Сегодня его голос не был слышен. Обычно он звучал громко и отчетливо, но сейчас она не могла разобрать ответа, как ни старалась. Это из-за того, что ситуация с Зарой была непростой, или из-за того, что голос затихал? Исчезал постепенно? О господи, подумала она. Только не это!
– Вы в порядке? – Девушка склонилась над ней. – Чем я могу вам помочь?
Мэгги потрогала свое лицо и поняла, что оно мокро от слез. Она плакала. И даже не замечала этого. А теперь вовсе не была уверена, что может остановиться. Она плакала, как никогда раньше, – то были слезы горечи и гнева, предательства и боли, усталости и негодования.
– Все в порядке. Спасибо. – Мэгги взяла бумажную салфетку и вытерла глаза.
Мама. Ей нужна мама. Прямо сейчас. Материнский совет. Спокойный, хладнокровный, рассудительный. И объятия. Но когда она позвонила Черри, включилась голосовая почта. Однако Мэгги не смогла оставить сообщение. У нее слишком дрожал голос.
Глава 7
На половицах в прихожей шаги Черри звучали громко и гулко. Было непривычно видеть дом пустым, без хорошо знакомой мебели, акварелей на стенах, занавесок в цветочек на окнах. Но она одобрительно кивала. Это был красивый дом. Не надо обладать богатым воображением, чтобы оценить его потенциал. Безусловно, чтобы воздать ему должное, потребуются деньги на лучших мастеров и материалы. Как обычно, Черри дала волю своему воображению и представила, каким бы стал интерьер, если бы она могла здесь распоряжаться.
Черри заставила себя спуститься с небес на землю. Ни к чему себя мучить понапрасну. Настал тот день, когда она должна отдать дом. Она бросила взгляд к подножию лестницы, где когда-то стояли дедушкины часы. Тоби увез их в Йорк, где они хорошо вписались в его квартиру с видом на собор, и Черри была рада, что их тиканье будет напоминать брату о доме… Они с Тоби и сами немолоды, но даже в их возрасте потеря мамы, человека, который всю жизнь был рядом, выбивала из колеи.