Рискуя прославиться и закосить под имбецила, я все же сунулся к ней, находя для себя все тоже зубодробительное оправдание, что и прежде:

— Я просто посмотрю.

А затем и затусил на соседней дорожке, испытывая такой дикий кайф, что едва ли не словил передоз. Спасала меня лишь прохладная вода. В остальном же, полная потеря связи с реальностью — я откровенно пялился на задницу Золотовой и ничего не мог с собой поделать. Да уже и не хотел.

Так прошло еще полчаса моей жизни.

А затем я чудом успел уйти под воду, когда Яна закончила плавать и неспешно двинула в стороны спа-зоны.

И мне бы прямо тут зафиналить всю эту дичь. Ведь я уже наглотался ей от пуза. Обожрался! Надышался.

Хватит!

Но как трудно было ставить это слово в один ряд с Золотовой. Оно сюда просто не котировалось. Совершенно!

А потому, даже особо не раздумывая, я, словно привязанный к ней невидимой и нерушимой цепью, устремился следом. А затем и вошел в густой пар жаркого хаммама.

И уселся напротив нее.

А там уж, наверное, и сдох окончательно. Ибо мотор за ребрами категорически отказывался качать густую, наполненную адреналином, кровь на таких скоростях. Оно троило! И глохло...

И от стопроцентного, оглушающего безумия меня спасало только то, что на соседней каменной скамье сидели две женщины и о чем-то тихо переговаривались, пока я истекал слюной.

На Золотову. В простом черном спортивном купальнике.

Она лежала передо мной на спине. Руку протяни — и можно свихнуться с ней на пару, а не вот так — в одиночестве. Когда внутренние адские гончие рычат, в ожидании команды «фас». Скалятся. И нетерпеливо облизываются, предвкушая ту минуту, когда же уже можно будет вцепиться зубами в ее плоть.

И растерзать.

Дверь хаммама хлопнула, а я нервно дернул подбородком, понимая, что мы в напаренном помещении остались теперь совсем одни. Она — такая беззащитная. И я — взведенный курок, готовый в любой момент выстрелить.

Просто потому, что смотреть мне было уже мало!

Руки сжал в кулаки, когда увидел сквозь густой пар, как Яна медленно провела ладонью от шеи и до груди, задерживая там одну ладонь, а второй стирая с лица капельки влаги. Веки прикрыла. Губы чуть приоткрыла.

Приподняла и согнула одну ногу в колене, а меня всего аж тряхнуло. Шарахнуло!

И грешные, такие бессовестные фантазии полезли в голову и развели там полный разврат, подкидывая картинки одну слаще другой.

Как я встаю. Как подсаживаюсь к Яне на горячий камень и отвожу эту поднятую ногу в сторону, чтобы уставиться прямо ей между бедер, а затем медленно повести пальцами в опасной близости от того места, где так хочется оказаться.

Врезаться в него на полной скорости.

Но я бы не торопился. Я бы отвел ткань купальника в сторону и освободил для себя влажные складочки, а затем бы принялся нежно, но ритмично ласкать их, вскользь касаясь клитора, а потом и растирая его круговыми движениями. Пока бы Золотова не застонала, выгибаясь приглашающе и подмахивая мне.

Бля...

Я ее хотел! Еще сильнее, чем прежде!

Член встал по стойке смирно. Его аж заломило в трусах. И в глазах потемнело от похоти. И рот наполнился слюной, до такой степени хотелось накинуться на эту девку чертову, чтобы зацеловать ее ненасытно. Везде!

А затем всадить по самые яйца. И затрахать!

Как тогда. Год назад. Когда она кончала подо мной.

М-да...

Тима, Тима...

Просто посмотрел, да? А нет, не просто — выебал ее взглядом. Да только не полегчало, а еще хуже стало.

И конечно же, невозможно было игнорировать этот одержимый и в хлам обдолбанный ею взгляд. Я же, словно паяльник, выжигал на совершенном теле Золотовой невидимые глазу раны и едва ли не рехнулся, когда она все-таки поняла, что рядом с ней уже не человек сидит.