– Почему ты без куртки? – спросила я примирительным тоном.

– Сразу к тебе поехал, – Тарас кивнул головой в сторону на машину.

Он ездил на «шестерке»^>8 с тонированными стеклами. Когда я спросила его, почему никто до сих пор не запалил его, Тарас ответил, что у него поддельные права. И сделаны они на высшем уровне, поэтому беспокоиться не о чем. Он еще не был совершеннолетним, но мне нравилось ездить с ним на пассажирском сиденье. И плевать, что одноклассницы обсуждают БМВ или Ауди, – для меня всем был Тарас, а не его тачка.

– Все хорошо? – спросила я.

Он кивнул.

– Ты не пострадал?

– Пара синяков, пустяки, – он бросил сигарету на землю и затушил ее ботинком. – Разве что челюсть… – он прикоснулся к ней рукой и плавно повел в сторону.

Я подошла ближе и дотронулась до ушибленного места. Тарас тут же поймал ладонью мою руку и прижал к щеке. Чертов романтик. Фонарь зажегся и перестал мигать. Наконец-то я могу разглядеть лицо Тараса: грязноватое, с несколькими ссадинами и синяками, но ничего серьезного.

– Ты ходил в больницу? Челюсть проверял?

Он расхохотался, прижимая меня к себе.

– Кому нужна эта тупая больница. С челюстью все нормально, поболит и пройдет. А вот мое безутешное сердце…

– Боже, нет, – протянула я. – Ты опять читал дурацкие женские романы?!

– Больше ничего под рукой не было.

Иногда он слал мне смс-ки с подробными цитатами из женских романов. Когда ванильные сопли, когда драму, а когда по-идиотски описанные эротические сцены. Так Тарас выпускал пар. Он писал мне, получал комментарии, смеялся и успокаивался. Каждому нужен тот, кому можно выговориться, пусть и через чужие тексты.

Со временем стало понятно, что цитаты Тарас приводит не просто так. Когда он скучает, то шлет нелепые фразы о любви, когда ему одиноко – присылает драму, а когда разыгрывается фантазия, я вижу в смс-ках «нефритовые стержни».

Вздохнув, я взяла его за руку и подвела к качелям. Мы сели каждый на свою дощечку.

– Бабушке становится хуже. С каждым днем она увядает. Однажды я не смогу выходить из дома, потому что буду с ней, – на кончик носа попала холодная капля дождя. – Тебя это не пугает?

– Что?

– Вся эта…ситуация. Я, бабушка, лечение…я не смогу поступить в университет, получить престижную работу, – такие разговоры для меня были слишком тяжелыми.

В шестнадцать лет девушки обычно думают о том, как поцеловаться с парнем или лишиться девственности на выпускном. К сожалению, у меня накопилось много других забот.

Тарас взял мою руку и переплел наши пальцы.

– Думаешь, я тебя полгода просто так слушал? – спросил он.

Я пожала плечами.

– Откуда мне знать?

– Ты слишком много надумываешь. Не парься. Как в песне^>9, – фонарь зажегся, и Тарас подмигнул мне.

Не парься. Не знаю, почему, но его слова отпечатались в голове, как клеймо на коже.

* * *

У меня есть дурная привычка: всегда усложняю проблему, раздуваю ее до размеров слона, а когда все про нее забыли, начинаю старательно размахивать руками. Эта привычка помогла мне сделать из себя личность. Собрать по кусочкам с нуля и показать окружающим, кто я такая.

Через несколько дней после моего коллапса в наш класс пришла новенькая. Ее глаза закрывали огромные черные очки. Я сочла их нелепыми и подумала про себя, что это опять какая-то мажорка.

Через минуту нам сказали, что Аня будет учиться у нас месяц по ее собственному желанию. Инна Игнатьевна сказала, что Аня – слепая, и что кому-то нужно будет ее сопровождать.

Обежав взглядом класс, Акула протянула руку и указала пальцем на меня. Отлично, подумала я, только нянькой заделаться не хватало.