– Запомнила карту? – уточняет Ян перед тем, как поместить ее обратно в колоду и перетасовать с остальными.

Киваю. Музыкант перемешивает карты. Слежу за движениями его пальцев – то ли за тем, чтобы разгадать секрет фокуса, то ли просто потому, что мне нравятся его руки.

– У тебя удивительные глаза, – вдруг говорит он и тянется к моему лицу, чтобы убрать упавшую прядь и посмотреть в них. – Однажды я напишу про них песню.

В следующее мгновение он изображает шутливый поклон, достает из-за моего уха карту и переворачивает рубашкой вниз.

– Я угадал?

Червонный король подмигивает, будто спрашивая: «Достаточно чудес на сегодня?». «Не уверена», – мысленно отвечаю ему я, и тогда он показывает мне еще одно. Я вижу то, что не заметила в первую секунду – ровные четкие цифры телефонного номера.

– Я тоже живу в Осло, – произносит Ян. – Если будет время и желание, можем как-нибудь прогуляться. Мне нравится смотреть на город с крыши оперного театра, хоть и не получается бывать там так часто, как хотелось бы.

Смотрю на него, думая о судьбе и о вероятности случайной встречи, и прячу карту в сумку с камерой.

– Я позвоню.

***

Медленно открываю глаза, но они не сразу привыкают к темноте. Лишь через несколько минут я различаю очертания нарисованного и вставленного в рамку Колизея на стене палаты, стола со стопкой книг и окна, за которым идет снег. Пока я пытаюсь не забыть, кто я такая (или вспомнить?), в ночи за стенами Лиер Сикехус начинается зима. «Я – сумасшедшая?». Что это было – сон или воспоминание? Где Зейн? Существует ли Зейн в принципе или он – не более чем яркий образ, плод моего воображения? Неужели тогда, в Неаполе, я познакомилась не с ним, а с Яном?

Зейн. Зеленокудрый джинн, незваный гость моих снов, единственный мужчина, которого я полюбила, и которому так и не смогла в этом признаться. Где же ты? В каких измерениях ты просыпаешься и засыпаешь? Помнишь ли ты мое имя? По щекам бегут обжигающие слезы. Я устала. Я боюсь, что не справлюсь без тебя. Мне важно знать, что ты есть. Мне нужно знать это, чтобы продолжать бороться. Потому что, Зейн, как мне жить, если я тебя придумала?

Слезы перерастают в судорожные рыдания. В голове всплывают слова Магнуса Йохансена: «Спутанное состояние сознания поместило образ Бьянки в сон и, очнувшись, вы не смогли дифференцировать реальность. К сожалению, у меня есть все основания полагать, что то же самое коснулось и других окружающих вас людей. Это значит, вы еще столкнетесь с сюрпризами…».

Возможно ли, что он не врет, и у меня помутился рассудок? Нет. Нет. Нет. Глотаю слезы, пытаясь успокоиться. Страшно даже думать о том, что моя жизнь мне привиделась. Сжимаю кулаки и зажмуриваюсь. Я не безумна. Ян Свенссен – не мой жених. Меня зовут Ли, и я, черт возьми, дочь ифрита, как бы абсурдно это ни звучало. Нельзя поддаваться иллюзиям, которые пытается навязать мне Асаф. Уверена, именно он скрывается за маской главного врача, поэтому надо срочно вырваться из кошмара.

За все время, что я нахожусь в клинике, многочисленные попытки проснуться ни к чему не приводят: окружающий мир все такой же реальный. Чудовищный в своей правдоподобности. Если я права, и все происходящее придумано Асафом, есть ли шанс, что иллюзия разрушится, когда создавший ее кукловод исчезнет? Не знаю, но это моя последняя надежда сломать проклятое зазеркалье. Я должна избавиться от доктора Магнуса Йохансена. Асафа.

У каждого решения, как у брошенного в воду камня, есть последствия. Они расходятся кругами, заставляя поверхность реальности рябить, ломая отражение. Что произойдет, если я убью Магнуса Йохансена? Как изменится мой мир и изменится ли?