– Еще одна жертва, – рассеянно сообщил Басалыгин, бегло пролистывая содержимое папки. – Вчера обнаружили… Да, подполковник, у меня к тебе еще одна просьба. Личная.

– Весь внимание, – заверил Мацуев.

– Ты этого… задержанного своего… Ты его отпусти, ладно? Без протокола, без ничего. Под мою ответственность.

– Знакомый? – сообразил Мацуев.

– Жизнь мне спас, – сообщил Басалыгин.

Он хотел уточнить, где это было, но вовремя вспомнил, с кем говорит, и прикусил язык. Однако подполковник все понял без слов.

– Война, война, – вздохнул он. – Что делается, а?! Жили, как братья, теперь друг друга стреляем, как бешеных собак… Нехорошо, э!

– Нехорошо, – согласился Басалыгин, укладывая папку в портфель. – И что с того? Взятки брать тоже нехорошо. Все это знают, и все берут.

Мацуев едва заметно мигнул.

– Зачем «все»? – вступился он за честь прогрессивного человечества. – Не все!

– Но многие, – застегивая портфель, со значением произнес Басалыгин.

– Многие, – кивая в знак согласия, загрустил Мацуев.

– Вообще, большого греха я в этом не вижу, – задушевным тоном продолжал Павел Макарович. – Надо только знать, у кого можно брать, а у кого нельзя. У Парамонова, например, я бы и сигарету взять поостерегся. А уж донимать по его просьбе того парня, что сейчас сидит у тебя в обезьяннике, я бы злейшему врагу не посоветовал.

– Понимаю, уважаемый! Что я, по-твоему, совсем глупый?

– Нет, – вздохнул Басалыгин, – ты не понимаешь. Это не потому, что он мой знакомый. Это потому, что, если припечет, он может не только к Парамонову, но и к тебе на огонек заглянуть. Раньше, по крайней мере, мог. И поверь мне на слово: если этого паренька разозлить, его весь твой личный состав не остановит.

– Такой серьезный, э?

– Срочная в Чечне, спецназ ГРУ, потом – разведка ВДВ. И все время на переднем крае.

– Э-э-э! – с понимающим видом протянул кавказец. – Так они зря кричали: ворвался, избил, зарезал!.. Это он им просто пальчиком погрозил: ай, нехорошо!

– Вот теперь ты действительно все понял, – усмехнулся Басалыгин. – Ну, будь здоров, коллега. Документы я тебе непременно верну, как только хорошенько ознакомлюсь.

– Не торопись, уважаемый, – пожимая протянутую руку, сказал подполковник, – читай сколько хочешь. Пойдем отпустим твоего человека.

– Не возражаю, – пробасил Басалыгин и первым вышел из кабинета.

Черная полковничья «Волга» въехала во двор и остановилась в метре от припаркованной напротив входа в офис управляющей компании машины Якушева. Юрий и Басалыгин выбрались наружу, и полковник первым делом полез за сигаретами. Угостив спутника, сигареты которого вместе с документами и всем остальным до сих пор лежали в бардачке, Павел Макарович закурил сам и с наслаждением потянулся всем своим крупным телом.

– Хорошо, – мечтательно произнес он. – Люблю май! Все кругом такое свежее, зеленое с голубым, чистенькое, как с иголочки… Воздух в Москве, конечно, не тот, что в горах…

– Зато стреляют меньше, – вставил Якушев. – Спасибо, что подбросил. И вообще.

– Не за что, – сказал Басалыгин. – Вы, ребята, на меня такой должок повесили, что я за всю жизнь не расплачусь. Это во-первых. А во-вторых, как говорится, «спасибо» не булькает. Надо бы принять по пять капель за встречу – за вас, за нас и за спецназ.

– Прямо сейчас? – с сомнением переспросил Якушев. – Мне бы хоть переодеться, что ли…

– Это верно. – Сделав вид, что только теперь спохватился, вспомнив о делах, озабоченно сказал Басалыгин. Он посмотрел на часы, хотя и так знал, что до конца рабочего дня еще очень далеко. – Делу время, потехе час. Так созвонимся?