– Попробуй, – без особенного энтузиазма произнес кавказец. – Тем более что между историей и экономикой очень много общего. Только ты ведь воровать не умеешь, какой из тебя экономист! Впрочем, в одном ты прав: диплом о высшем образовании еще никому не мешал. Как говорится, без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек. Конечно, начинать в твоем возрасте новую карьеру рискованно, но, в конце концов, кто не рискует, тот не выигрывает. Можно обратиться к Шапошникову, да и я сумею чем-то помочь…

– К Шапошникову? – Юрий с сомнением поиграл бровями. – Не знаю, не знаю… Кстати, как он поживает, наш господин олигарх? Чем кончилась эта его затея с махачкалинским инвест-проектом?

Расулов вздохнул и пожал плечами.

– Ну, а как ты думаешь, чем она могла кончиться? Перерезали ленточку, пустили пыль в глаза тузам из еврокомиссии, провели несколько пресс-конференций… В общем, производство, если тебя интересует именно оно, до сих пор не работает. И вряд ли когда-нибудь заработает. Зачем? Все и так получили то, чего хотели: Москва – положительный рапорт европейских комиссаров, Шапошников – благосклонность Кремля…

– А ты, судя по кислому виду, потерял больше, чем приобрел, – предположил Юрий.

– Выигрывать приятно, но и проигрывать надо уметь. Проигрыш тоже обогащает – ну, хотя бы жизненным опытом, который дороже денег.

– Все, что не убивает, делает нас сильнее, – с понимающим видом поддакнул Якушев. При этом он с горечью вспомнил, скольких жизней стоило осуществление затеи, о которой они сейчас говорили. Считалось, что своими действиями они предотвратили или хотя бы отсрочили новую войну на Северном Кавказе; так это или нет, Юрий до сих пор не знал. Зато другое знал наверняка: Жуку, Баклану и всем, кого они перебили, разыскивая похищенного Магомеда Расулова, это уже безразлично. Именно поэтому дружба, столь настойчиво предлагаемая дагестанцем, представлялась ему чем-то вроде горького лекарства или прописанной доктором клизмы: при всей ее очевидной полезности без нее хотелось обойтись.

Резкий порыв холодного ветра с силой толкнулся в оконное стекло, по столу ощутимо потянуло сквознячком. Расулов покосился на старую щелястую раму, которую хозяин до сих пор не удосужился поменять или хотя бы заклеить на зиму бумагой, и спросил:

– Прости, дорогой, это не мое дело, но все-таки: почему ты не сделаешь ремонт? Денег нет?

Якушев равнодушно пожал плечами.

– Не знаю. Какие-то деньги есть, а хватит их или нет – без понятия. Не приценивался. Просто неохота связываться. То, что я могу сделать своими силами – обои переклеить, полы покрасить, – общей картины не изменит. А нанимать кого-то – не знаю, не знаю… Это же придется с утра до вечера стоять у них над душой, а я этого терпеть не могу.

– У меня на примете есть хорошая бригада, – заявил Расулов. – Очень порядочные люди, мои земляки…

– Да ну?! – развеселился Якушев. – Твои земляки унизились до физической работы?!

– По-моему, ты пытаешься меня обидеть, – ровным голосом заметил Расулов. – И это после того, как сам предложил оставить в покое национальный вопрос.

– Ты прав, – признал Юрий. – Извини. Этот чертов вопрос все время выпирает из любого разговора, как шило из мешка.

– Смутные времена, – согласился дагестанец. – Так что насчет ремонта?

– Да не знаю я! – Юрий сердито махнул рукой. – Чего ты пристал ко мне с этим ремонтом, как банный лист? Представить страшно, что тут начнется! В квартире жить станет невозможно, придется съезжать, а куда я съеду – в гостиницу?

– Погостишь у меня, – предложил Расулов.