Плечи Ильди поникли, но упрямства в нем не убавилось ни на йоту. Отвернувшись, он уставился в сторону полога, ведущего из палатки. Снаружи доносился смех, трещали разведенные костры. Совсем как той ночью.

— Знаешь, Фай…

Спина Ильди напряглась: он готовился услышать свой приговор.

Пленник на кровати, наоборот, приободрился и подался ближе ко мне, предчувствуя победу.

— …милый Фай, — я пропустила сквозь пальцы его мягкие светлые локоны, и эльф подставил голову под мою ладонь, совсем как собака, которая выпрашивает ласку у хозяина. Но во взгляде за покорностью угадывалось отвращение. Я была ему омерзительна. Возможно, он и сам себе был противен в эти минуты. — Красивый, сладкий, Фай. Знаешь ли ты, что, — я резко сжала в кулаке его волосы, и от неожиданности эльф зашипел, — что я ненавижу предателей?

Осознав трагическое значение моих слов, Фай затрясся всем телом, а Ильди развернулся, взглянул на испуганного сородича и снова нашел, чем меня удивить.

Покусав губу, он сказал:

— Не надо. Не отдавай его этим тварям. Никто не заслуживает такой участи. Твои «девочки» хотят скрасить часы ожидания? Я знаю, как их развлечь.

Ничего себе поворот.

— И как же? Станцуешь для них при свете костров?

— Да. Станцую. С мечом. — Он расправил плечи, выпрямил спину. — Объяви поединок. Тот, кто одолеет меня в честном бою, — один на один, без магии, без всяких ваших подлых колдовских штучек — сможет взять меня прямо там, на месте.

— Так в себе уверен?

Вместо ответа эльф решительно вздернул подбородок.

9. Глава 9

Уступать просьбам солдат было необязательно, да и рисковать жизнью эльфа, его здоровьем и остатками гордости не хотелось, и я бы ни за что не согласилась на предложение Ильди, если бы не понимала: ему самому нужен этот бой. Душа пленника жаждет крови, он отчаянно желает отомстить насильникам, доказать всем и каждому, что по-прежнему способен защититься.

Тяжесть меча в руке даст эльфу снова почувствовать себя мужчиной, воином. С первым телом, замертво упавшим к его ногам, к Ильди вернется ощущение контроля над собственной жизнью. Есть шанс, что победа, одержанная в честном поединке, станет для пленника исцелением. Но это лишь в том случае, если он справится с испытанием. А что, если снова окажется игрушкой чужой похоти?

— Надеюсь, ты не переоцениваешь свои силы, — сказала я, прежде чем обрадовать солдат новостью: вечернему развлечению быть!

* * *

Желающие сразиться с эльфом, а потом поиметь его на глазах у всех собравшихся образовали живой круг, в центре которого, на утоптанной каменистой земле, и должен был проходить бой. Согласно правилам, победитель возьмет пленника на месте — остальные насладятся зрелищем. В то, что эльф может избежать позорной участи и отстоять себя, не верил никто.

Драки и соревнования мои воины любили не меньше, чем секс, и новую забаву встретили с восторгом. Узнав о ней, солдаты взревели, застучали в барабаны и щиты, таким вот примитивным способом выражая радость и благодарность эйхарри. Все женщины лагеря и даже — какая мерзость! — некоторые мужчины тянули жребий, чтобы выбрать того, кто первым бросит вызов пленнику. Каждый стремился стать этим самым первым, свято уверенный, что бой закончится, не успев начаться, и до следующих участников очередь не дойдет.

— Не ожидала, что ты согласишься пожертвовать кем-то из своих питомцев. Особенно этим, — сказала Мерида, занимая место по правую руку от меня. Видимо, тоже не верила, что Ильди сможет выстоять против полсотни тренированных солдат: — Сегодня ты превзошла саму себя. Идея устроить поединок гениальна. Люди довольны, а значит, в их головах меньше крамольных мыслей. Хорошо, что ты отбросила ненужное милосердие. Ни к чему оно по отношению к врагам, да и подрывает твой авторитет. Тем более Семерка уже начала что-то подозревать.