— Киреева, я тебя слишком хорошо знаю. Он чуть вежливее, чем с незнакомыми, с тобой поговорит, а ты и растаешь. А потом снова сопли на кулак мотать будешь, как тогда.

— Спасибо за напоминание, — я поднимаюсь, подхватываю тарелку, к которой так и не прикоснулась, и иду работать. Слова подруги задевают, потому что она права. Я ведь уже мысленно его защищаю!

Алена догоняет меня, на секунду прижимается к спине, обхватив тонкими, красивыми руками, я так и стою, замерев, с супом.

— Евка, ну не обижайся ты на меня. Я ж как лучше тебе хочу. Не злишься, ну? Скажи, что не злишься, а то работать не пойду, буду возле тебя теряться.

— Не злюсь, не злюсь, — я хлопаю по ладони Алёну и улыбаюсь даже. Сейчас, ближе чем она, у меня и нет никого. Поэтому ругаться с ней я не хочу.

— Вот и отличненько!

Алена в щеку меня чмокает и работать бежит в зал, пока начальство не заметило ее отсутствия.

А я встаю к мойке, осторожно пристраивая живот — с ним жуть как неудобно мыть посуду, и думаю с грустью, что скоро ребенок станет ещё больше и я перестану вовсе тут умещаться. И что тогда? Я устроена не официально, декретные мне не положены, а на те деньги, что выделяет государство, прожить будет нереально. И с этих мыслей пересказываю на тетю Милу.

После того, как я пыталась говорить с соседкой, остальные жители нашего подъезда мне двери тоже не открыли, и говорить со мной никто не стал. Я ощущала себя больной проказой, от которого все шарахаются в стороны.

Ещё час после я бродила по соседним дворикам. Не особо верила, что смогу найти тетю таким способом, но и бездействовать не могла.

Естественно, тети там не было, и никто из встреченных прохожих ее не видел.

Перемыв накопившуюся посуда, я стянула перчатки, фартук, защищавший живот от брызг воды, выпрямила спину.

Поясницу тянуло от неудобной позы, в которой я долго простояла, в последнее время перерывы приходится делать все чаще.

Выхожу в коридорчик, который отделяет кухню от общего зала, и слышу громкие возмущенные голоса.

Подхожу тихонько к круглым окнам на дверях, так, чтобы не бросаться в глаза, и слегка приоткрываю одну из них, чтобы слышать лучше. Не знаю, может интуиция ведёт меня в это время, но сомнений нет никаких, я уверена, что пришли по мою душу.

— … а если поискать?

Двое мужчин стоят ко мне боком, разглядеть их как следует мешает большая пальма. Я вижу только кепку-восьмиклинку, запомнившуюся мне ещё с того раза. Как они меня нашли? Я никому не называла место своей работы, даже тетя не знает названия ресторана!

— Послушайте, я же вам сказала, здесь никаких Киреевых нет.

Голос Алёны тверд и убедителен, и я бога благодарю, что именно она встретила незваных гостей, а не кто-нибудь другой, иначе меня сразу бы сдали.

— Мы на кухню пройдем, посмотрим там, вдруг ты что попутала, красавица.

Я отшатываюсь резко в сторону, в панике прикрывая рот рукой. Нужно срочно спрятаться, если они зайдут сюда, то сразу меня увидят! От страха сердце колотится так, что не унять, и ладони становятся влажными. Я пячусь обратно на кухню, может, через черный выход сбежать? А если они умнее и ждут меня с той стороны и тогда я прямо в лапы им попаду?

Повара заняты готовой, им до меня и деда нет, заказы идут один за другим. Пока чистой посуды вдоволь, никто и не хватится, что меня не месте нет.

Хватаю сумку с документами и стараясь не шуметь, захожу в раздевалку. Конечно, не в один шкаф со своим животом я не влезу, но есть шанс спрятаться в душевой, заперевшись изнутри. Не включая света, забегаю внутрь, закрываю на засов пластиковую дверь, и замираю.