Андрей просто играет с тобой, Еся. Пойми это. Очень маловероятно, конечно, и обратное, но все же...он привык к многочисленным девушкам, и с чего ты решила, что можешь стать единственной в жизни ловеласа? 

А потому я полностью погружаюсь в предстоящий праздник в университете и все-таки не выхожу на учебу, что, на удивление, не находит никакого отторжения у отца. 

Он даже лично позвонил декану, который по старой дружбе отпустил дочку такого талантливого человека…Да и девочка же готовит праздник, собирает студентов в спортивном комплексе, до ночи репетирует.

Да-да, девочка в поте лица выбивает из себя любые мысли о нем. Просто сублимирую, правда это ничерта не работает, лишь наводит на меня щемящую точку, стоит лишь на секунду отвлечься. А я отвлекаюсь повсеместно, даже танец поставить не могу. И это все несмотря на мои многолетние труды на этом поприще.

В очередной раз, когда я вновь оговариваюсь и оступаюсь в попытке показать нужное движение, полный зал студентов смотрит на меня скорее с удивлением, нежели со смехом. Ведь не впервые я организовываю какие-то мероприятия. И все было гладко.

 Зажмуриваюсь так сильно, что безобразные мошки перед глазами плывут.

Вдруг Маруся отводит меня в сторону и встревоженно издает:

—Есь, давай отменим все на сегодня, а завтра с новыми силами отрепетируем.

Что? Как возможно? Времени нет от слова «совсем», так что нельзя все двигать только из-за моего состояния, иначе все пойдет в пух и прах, и не будет смотреться так, как планируется! Нельзя подводить людей из-за своей несостоятельности справляться с личными травмами.

—Нет, — выдыхаю и отворачиваюсь к окну. —Я сейчас немного отдохну…пару минут и продолжим.

—Что случилось? — хмурится настойчиво становится передо мной, решительно протягивая руку к моей. Холодная ладошка контрастирует с постоянно теплой кожей Маруси. Восточная кровь…такая, пусть в ее внешности очень много чего от славян: мать небывалая красотка.

—Я просто…нафантазировала. Теперь страдаю, все в порядке.

—Ладно, если это из-за Кости…или он что-то сделал…

Перебиваю ее и удивленно вскидываю бровь.

—Нет, ты что? Он тут не причем, просто я немного заигралась в то, чего нет.

И в этот самый момент мой телефон в очередной раз разрывается на вибро-режиме. Я хватаю девайс и сразу же отключаю его, но недостаточно быстро, чтобы Маруся не заметила.

—Андей, — улыбается и хитренько так прищуривается. —А не тот ли это…о нет, не может быть!

Она слышала эту историю от моего папы раз 500, который всегда с улыбкой вспоминал мое «медицинское» детство. И подруга знала о моей первой любви, потому что иначе это назвать нельзя. Первая и самая сильная, пусть и глубоко детская, и порой наивная, но меня откинуло в это детство. Правда в том, что прямо сейчас чувствовала, если не то же самое, то что-то очень близко к тому.

Но нельзя, нельзя это все позволять себе.

Ладошки начинают потеть, и мне вдруг кажется, что все вокруг смотрят исключительно на меня, и уже точно знают обо всех моих промахах. Прикусываю губу до металлического привкуса во рту и ощущаю, как мнимая стальная цепь сковывает шею. Паника.

Дергаю подругу за руку и шиплю в ухо:

—Марусь, потом.

Она продолжает тянуть лыбу и благосклонно кивает.

Дальше все протекает максимально тихо, спокойно и в атмосфере серьезной работы. Мне кажется, я лишь насильно вырубила в себе эмоции и принудила шагать дальше по разбитому стеклу несмотря на боль. 

Но впрочем…эмоциональная боль длится всего 15 минут, все прочее — надумано. С этими мыслями я выкладываюсь на все 100, так и заканчивается наша очередная репетиция.