—И еще мне нравятся жертвы, нравится догонять. А в твоих глазах плещется такой неприкрытый ужас, что грешно не воспользоваться. Да и плюс, твой парень, когда выпьет, даст добро даже на то, чтобы маму родную убить, а тут телка, — хриплый смех звучит настолько отвратительно, что ужас пробирает до костей. — Считай, что у меня официальное разрешение.

И когда первый шок сходит, до меня доходит весь смысл сказанного, что становится причиной разрушительного взрыва в моей грудной клетке. Только что сердце разлетелось на ошметки.

Он усаживает меня в высокий внедорожник, предусмотрительно прикрывая голову от возможного удара. А я вся сжимаюсь изнутри словно пружина. Щелчок замка. Я не сбегу. Не за тот крошечный промежуток времени, что он обходит машину.

—Тебе понравится, —массивная фигура усаживается на переднее сидение, и только сейчас до меня доносится аромат алкоголя вперемешку с крепкими сигаретами и сладким женским парфюмом.

Машина с визгом трогается с места, а мои губы наконец-то шевелятся.

—Отпусти..те ме..ня, пожалуйста.

—Деточка, ты получишь максимум удовольствия, но главное потом молчать об этом счастье, — мужчина пахабно хватает меня за коленку и ведет вверх. 

Возможно это становится последней каплей, потому что я дергаюсь и бью его по этой руке, а ногой цепляю руль. Машина вмиг подскакивает, а встречный свет фар неприятно режет глаза. Но все это ничто, по сравнению с сокрушительным лобовым ударом и нескончаемой болью во всем теле.

Сколько прошло времени, пока я плыла в бессознанке? 

Обрывки незнакомых голосов острыми иглами впиваются в немощное тело. 

—Возраст около 20, документов при себе нет, лобовое столкновение. Предположительно подозрение на повреждение шейного, сотрясение мозга. 

— Бачинский, я что, Ванга?

—...9 по Глазго.

...

—Андрей, прекрати! 

....

—Я сам займусь ею!

Теплые руки на холодной коже — последнее, что подарило мне связь с реальностью. 

7. Глава 6

АНДРЕЙ

Весь оставшийся день мой опухший от пьянки мозг не отпускает прекрасная незнакомка, да так, что я даже набрался наглости и позвонил знакомому, владельцу того бара, и чуть ли не как слезливая баба просил записи с камер наблюдения. Чтобы что? Понять, куда она ушла после? На чем уехала? Потом думал подежурить у дома, где видел ее. Пинкертон на выезде. 

Ну не конченный? Совсем уже очумел под сраку лет, но ничего поделать не могу. 

Кондратий хватает всякий раз, стоит мне представить ее в объятиях этого остолопа с веночком на похороны, надеюсь, что на его собственные. Потому что я их ему устрою пышнее некуда.

—Ты с мозгами поссорился, Бачинский? Найди себе новую блядь и отымей ее во все дыры, но меня оставь в покое, я не буду людей дергать ради сиеминутного желания твоего члена потыкаться в теплое местечко.

В смысле «блядь»? От одной мысли о ней в подобном роде внутренности жаряися словно на дымящейся сковородке. Какого черта?

—Она не блядь, так что выбирай выражения!

В трубке слышится утробный смех, пробирающий до нутра и заставляющий меня вскипать как чайник, повизгивая на всю квартиру.

—Протрезвеешь — наберешь, мачо ты наш.

—Да пошел ты! — но в трубке меня ждут противные короткие гудки.

Ну все нахуй, я уже с хожу с ума с этой девчонкой. Ну красивая, ну тронула, да в конце концов, что мало других, чтобы так изводиться? 

Мало.

 Подсознание насильно подкидывает увиденные ранее кадры, в носу щекочет ее сладкий аромат, на что член в штанах сразу же становится по стойке «смирно». Ну спасибо, друг, большое!

Не проходит и пары секунд, как телефон оживляется, но радость смеянеется кислой миной.