Этим передвижением по поверхности корпуса явно управляла капитан. Джайлс понял, что сейчас от него ничего не требуется, и терпеливо ждал. Платформа с манипуляторами в конечном итоге остановилась прямо за спиной инженера, который на самой корме медленно снимал кожух с корректирующего двигателя.

Джайлс на всякий случай осторожно двинул вперед одну из своих механических рук, чтобы быть готовым помочь фигуре в скафандре.

– Стой! – Приказ капитана на альбенаретском прозвучал из приборной панели перед Джайлсом. – Магнат, пока я не скажу – ничего не делайте. Вы незнакомы с нашей техникой и скорее повредите двигатели, чем поможете. Повторяю, без моего приказа ничего не делать.

– Хорошо, – ответил Джайлс. Он ослабил пальцы, но не убрал их от стержней и стоял, наблюдая за происходящим на экране. Инженеру, очевидно, предстояло снять большую часть одного из двигателей чтобы добраться до того, что требовалось отремонтировать. Дело шло медленно – не только из-за большого объема работы, но и ввиду неудобства скафандра и отсутствия гравитации.

– Сэр, – раздался где-то возле его локтя голос Бисет на эсперанто. Джайлс уже совершенно забыл о начатом разговоре. Теперь он вдруг все вспомнил и повернулся, чтобы посмотреть на нее, не отрывая рук от стержней.

– Ах, да, – сказал он на эсперанто, – ты собиралась рассказать мне, откуда знаешь эсперанто.

– Нет, сэр, я собиралась предупредить вас, что здесь, на борту…

– Сначала о более важном, – спокойно перебил ее Джайлс, тоном давая понять, что возражать ему не следует. – Прежде всего я желаю знать, где ты выучила этот язык, а самое главное, откуда узнала, что им владею я?

– Что касается языка, то мне прочли спецкурс. Что касается знания о вас, ваша светлость, мне об этом сообщили. И то и другое было сделано исключительно для того, чтобы я могла общаться с вами наедине, как сейчас. Теперь же позвольте рассказать вам…

– Ах, да, о «Черном четверге». – У него было лишь несколько секунд, чтобы собраться с мыслями после ее второго появления, и он решил, что лучшей стратегий будет пойти ей отчасти навстречу, а то и начать вести в этом обмене информацией. – Что кто-то из этой группы на борту шлюпки.

Ее глаза стали маленькими и острыми.

– Вы знаете об этих революционерах?

– Да, немало слышал о них, – беспечно сказал он. – В молодости я и сам был в каком-то смысле революционером, пока учеба не стала занимать почти все мое время…

– Да, мы знаем, что вы дружили с Полом Окэ и были членом так называемого «философского кружка». Но вы порвали с ним несколько лет назад.

Джайлс сурово взглянул на нее.

– Бисет, – сказал он тоном магната, разговаривающего с трудягой, – мне кажется, ты забыла о хороших манерах.

Она не съежилась; напротив, стала более жесткой.

– Прошу извинить меня, ваша светлость, но про это я никогда не забываю. Я вам говорила, что выросла в хорошей семье. При других обстоятельствах… я могла бы стать ее членом.

Это многое объясняло – и подобное же, вероятно, было причиной особенностей Мары и признаков ее хорошего воспитания. Джайлс почти с жалостью посмотрел в ее напряженное лицо. Если для трудяги, выросшего в семье магнатов на правах любимой собачки, жизнь была нелегка, то для полукровок, незаконнорожденных, она была куда тяжелее. Им не было места среди магнатов, и ходили слухи, что обычные трудяги ненавидят и презирают всех тех в своей среде, в ком течет кровь магнатов.

– Извини, Бисет, – сказал он мягче, – но твои вопросы становятся слишком личными.

– Я спрашиваю не из любопытства, – сказала она, и ее блеклые глаза блеснули подобно льдинкам, попавшим под лучи солнца, пробившиеся сквозь облака. – Я представляю интересы полиции.