– Холодно, – тихо пожаловалась она, и кожа её покрылась мурашками.

Я потянулся к покрывалу, но она покачала головой, притягивая меня ближе и пытаясь справиться с моим ремнём. Пальцы её дрожали, и, когда она тихо попросила помощи, в её голосе прозвучала такая трогательная уязвимость, что в груди кольнуло.

Вместе мы разделались с ремнём и брюками. Когда я снова лёг рядом, наши тела впервые соприкоснулись до самых пят, и мы оба вздрогнули от этого внезапного и острого чувства.

Она казалась совсем крошечной, но внутри неё горел яростный огонь, который я ощущал каждой клеткой. Мы замерли, привыкая к новой близости, слушая дыхание друг друга.

– Леня, – прошептала она так, словно обращалась к небу.

Я поцеловал её нежно, боясь причинить боль, и губами начал исследовать её тело, как незнакомую землю, где за каждым поворотом ждёт открытие. Губы скользили от её шеи ниже – к ключицам, груди, оставляя влажные дорожки на коже. Она тихо стонала и вплетала пальцы в мои волосы, вздрагивая под каждым касанием языка.

Я спускался ниже, изучая рёбра, живот, крохотные тазовые косточки. Её дыхание прерывалось, бёдра непроизвольно тянулись ко мне навстречу.

Когда я раздвинул её ноги и устроился между ними, она приподнялась, изумлённо смотря на меня:

– Ты и это умеешь?

Я не ответил словами, прикоснувшись губами к её тайне. Она вскрикнула и рухнула обратно на подушку, бёдра задрожали. Я осторожно удерживал её, лаская языком, находя ту точку, от которой тело её беспокойно металось.

Она была солоноватой на вкус, её запах пьянил. Я растворялся в ней, губы мои рисовали узоры, и она таяла, превращаясь в безвольную трепещущую массу.

– Леня, – шептала она снова и снова, словно это было заклинанием.

Её пальцы то притягивали меня ближе, то отталкивали, будто она боялась собственного наслаждения. Тело её напрягалось, дыхание ускорялось, и когда она оказалась на краю, я поднялся и накрыл её собой.

Она вплелась в меня руками и ногами, и я медленно, осторожно вошёл в неё.

Мы замерли на мгновение, поражённые ощущением единства. Она была тесной, горячей, и пульсировала вокруг меня, а я уткнулся лицом в её шею, вдыхая её запах.

– Двигайся, пожалуйста, – прошептала она в ухо.

Я начал осторожно, давая нам обоим привыкнуть, а она раскрывалась навстречу, принимая меня всё глубже. Мы нашли наш ритм, древний и неизменный, и потерялись в нём окончательно.

Её ноги крепче обвили мою поясницу, и мы оба застонали от новых ощущений. Я покрывал поцелуями её шею, плечи, губы, глотая её вздохи и стоны. Мир сузился до точки нашего соединения, и в нём остались только мы двое.

Через какое-то время – минуты? часы? – она толкнула меня в грудь, и я перекатился на спину, увлекая её за собой. Теперь она была сверху, её волосы занавесили наши лица, создавая интимный шатёр.

Она двигалась на мне, сначала неуверенно, потом всё более смело. Я держал её за бёдра, помогая найти ритм, любуясь ею в полумраке комнаты. Её маленькая грудь покачивалась в такт движениям, глаза были закрыты, губы приоткрыты.

– Смотри на меня, – попросил я хрипло.

Она открыла глаза, и я утонул в их глубине. В них было столько всего: страсть, нежность, что-то первобытное и в то же время невероятно хрупкое. Мы смотрели друг другу в глаза, двигаясь вместе, и это было интимнее любого физического контакта.

Лера наклонилась, и мы поцеловались – глубоко, жадно, не прерывая движений. Я чувствовал, как она дрожит, как напрягается, как приближается к краю. Моя рука скользнула между нашими телами, находя ту точку, которая заставила её вскрикнуть мне в лицо.