- Не пираты они, - вступился он за такийцев, ощущая некую солидарность с жителями архипелага. Как они поют! А как умеют танцевать!

- Конечно, - пропела Майра, насмешливо улыбаясь, - и девушек больше не похищают, и капитанами не становятся, совершив абордаж.

Аль закашлялся, задышал чаще. Сделал большой глоток, ощущая, как попавшая внутрь гадость вышибает похмелье.

Такийцы и правда похищали красавиц, но местных предпочитали сговаривать, устраивая похищение больше, как дань традиции. Зато разводы здесь были под запретом – украл, так постарайся жить долго и счастливо. Вдовы же имели право выйти замуж через три месяца после гибели супруга или шесть после его исчезновения в море. И никакого осуждения вдовства.

- Откуда узнала про абордаж? – выдохнул Аль. Эта традиция вступления в должность не афишировалась за пределами Такии.

- Так вчера пришел смотрящий за кораблем проверить, не нужно ли чего. Ужин принес. Вот и я тоже, - последовавшая выразительная пауза заставила Аля напрячься, - устанавливала связи.

Аль похолодел, стиснул чашку, и в каюте раздался жалобный треск посуды.

- Девятиликий, не обжегся, не порезался? – Майра с тревогой бросилась проверять его руку, потом схватила полотенце, вытерла выплеснувшийся на кровать отвар. Хотела было убрать осколки, но Аль перехватил запястье.

- Я сам. Еще порежешься.

Майра посмотрела на него с удивлением, но возражать не стала.

- Не было ничего. Мы даже не пили, - буркнула она смущенно, когда осколки от раздавленной чашки были убраны.

- Я не об этом переживал, - мягко проговорил Аль. Майра уставилась на него в недоумении, затем ее лицо исказила гримаса досады.

- Я напала на тебя семь лет назад по дурости, от страха, а ты все еще думаешь, что я…

Она отвернулась, скрывая чувства.

Аль поднялся, подошел, нежно обнял девушку со спины, в который раз удивляясь, какая она мелкая. Он легко мог поцеловать ее в макушку, а эти птичьи плечики? И вся Майра такая хрупкая, только хрупкость эта обманчива. Внутри девушки жила сила. Дядя Кайлес намекал, что потенциал у Майры такой, что ученица должна превзойти своего учителя, есть дурью не будет маяться.

Аль вспомнил, как Майра, не раздумывая, атаковала посланников ульхов и как за секунды смогла пробить защиту. Содрогнулся. Этого он, пожалуй, боялся больше всего на свете. Что сорвется, нарушит закон и кого-нибудь убьет ради него.

- Я никогда не считал тебя чудовищем, - выговорил он то, что давно было на сердце, - но я готов любить тебя, даже если ты им станешь.

- Дурак, - припечатала Майра, однако обиженно сопеть перестала. Повернулась, заглянула в глаза, спросила тихо:

- Правда, любишь?

Он обнял сильнее, прижал к себе, ощущая, как сильно колотится в груди сердце.

- Правда. Люблю.

Давно. Когда понял, что без Майры жизнь становится серой и скучной. Когда при виде ее улыбки теплело в груди. Когда холодел от ужаса при мысли, что она может пострадать или сорваться и причинить кому-то вред. Когда охранял ее в академии. Когда просил парней присмотреть за ней.

Да что там говорить. Их связывало так много, что он просто не представлял себе жизни без Майры.

Она прижалась, обнимая доверчиво, по-детски, и Аль ощутил, что фигура у нее уже не детская. Покраснел. Отодвинулся. Подцепил подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза.

- И чтобы никаких установлений связи и алкоголя, поняла? – спросил голосом очень злого старшего брата.

Майра оскорбленно вскинулась, потом прищурила глаза.

- Идет. Но у меня два условия. Ты рассказываешь, что натворили эти почти не пираты и зачем ты им. И не оставляешь меня сидеть на этом корабле под присмотром. Я уже не маленькая и в няньках не нуждаюсь.