– Спасибо. Мне очень повезло с педагогами, сначала в Ирландии, потом в Лондоне. Кстати, лондонская учительница считала мое знание ирландского неоспоримым преимуществом. На момент окончания школы я свободно владела французским – и продолжала оттачивать навык.

– С твоей учительницей случилась беда? – спросил Арктур после короткой паузы.

С каждым днем он все лучше «читал» мою мимику.

– После отъезда из Ирландии я умоляла отца хотя бы дома практиковать родную речь. Он отказался. Но я не отчаивалась, втайне разговаривала сама с собой, однако в силу возраста мой словарный запас отставлял желать лучшего. Мадель Аляр раздобыла где-то словарь, ставший мне отличным подспорьем. – Огонек свечи задрожал. – Ее повесили два года назад. За подстрекательство. Наверное, слишком часто протягивала руку помощи обездоленным.

– Сочувствую.

Я кивнула, стараясь выбросить из головы образ раскачивающегося тела у Ворот висельников.

Вернулась официантка с серебряным подносом. Выставив мой заказ, сервированный в погребальной – без шуток! – урне, она скрылась за портьерами.

– Тематическое оформление у них на высоте. – Я зачерпнула кассероль из фарша, жемчужной фасоли и баранины, запеченных прямо в урне. – Ну, хватит обо мне. Лучше поделись, как тебе удается незаметно шнырять по цитаделям.

– С чего такие вопросы? – удивился Арктур. – Ведь ты как никто постигла искусство маскировки.

– Просто любопытно. – Я подула на вилку. – Надо спрашивать, пока есть возможность.

– Рефаиты материальны лишь частично. Саркс, наша священная плоть, позволяет нам попирать законы людской вселенной. При моем приближении камеры улавливают лишь тень.

– Так и знала, что есть подвох!

– Мне надоело таиться от тебя, Пейдж. Спрашивай, о чем хочешь.

– И ты ответишь?

– Постараюсь. Как ты собираешься искать Мелюзину? – поинтересовался он, когда урна наполовину опустела.

– В Синдикате я как рыба в воде.

– Париж не Лондон.

– Конечно нет, что не может не радовать, учитывая тягу Сайена грести цитадели под одну гребенку. Синие фонари, когорты, белые кебы и автобусы. – Я зачерпнула еще кассероли. – Никогда не угадаешь, как преобразится город. Сайен оказал нам огромную услугу, пытаясь упорядочить абсолютно все. Криминальные сети так похожи, поскольку задумывались как пристанища для тех, кто лишен пристанища в цитаделях. Они сродни промежуткам между ребрами – всегда одинаковые, человеку сведущему не заблудиться.

Арктур смотрел на меня не отрываясь. Под его пристальным взглядом я невольно расправила плечи, убрала со лба упавшую прядь и в сотый раз пожалела, что не умею читать мысли.

– Отрадно очутиться с тобой именно в цитадели Парижа, – произнес он чуть погодя.

– Взаимно.

– Представляю, как ты упиваешься ролью наставника.

– Ничего подобного.

– Наглая ложь!

– Ну ладно. Упиваюсь. Самую малость.

– Имеешь право.

Я вымакала хлебом остатки соуса, поминутно посматривая в зазор между портьерами.

Сначала в зале не происходило ничего интересного. Вскоре опытный глаз выхватил из толпы медиума. Поравнявшись с компанией прорицателей, он сунул одному скомканную записку и растворился в толпе. Развернув бумажку, прорицатель допил салеп и, накинув пальто, направился к выходу.

– На ловца и зверь бежит. – Я соскользнула с диванчика. – Встречаемся у церкви через двадцать минут.

За короткое время, проведенное в катакомбах, небо заволокло свинцовыми тучами, поднялась пурга. Я тенью следовала за прорицателем, ни на секунду не упуская его из виду.

Внезапно добыча свернула в тупиковый проулок. Отступив в тень, я наблюдала, как прорицатель топчется под фонарем. Возникшая словно из-под земли девчушка передала ему сверток в обмен на пухлый конверт. Мне пришлось буквально вжаться в стену, чтобы прорицатель не засек меня на обратном пути.