— Как «не знаешь»? — поразилась она почти возмущенно. — Они же… Не знаю… Сказали что-то, прежде чем уехать?

— Не знаю, не знаю. — Мать яростно затрясла головой, некрасиво кривя губы: крупные капли слез безостановочно текли по ее щекам. — Я не поняла ничего. Ничего не поняла…

Даша зажмурилась. Желание накричать на собственную мать, в очередной раз выбравшую поведение ни на что неспособной и слабой женщины, обдало ее изнутри едким гневным потоком.

— Ну а почему ты не слушала? — все-таки вырвалось у нее, усталое и лишенное эмоций. — Может, папе нужна помощь? Адвокат? Надо позвонить кому-то?

Предсказуемо, ее мать, отказываясь даже задумываться о прозвучавших вопросах, снова затрясла головой.

— Не надо, доча, — сказала она подавленно. — Папа сам разберется. Он лучше нас знает.

— Да как же он разберется, если его задержали? — возразила Даша. — Ты хоть что-нибудь записала? — В интонации ее голоса не было ни капли надежды на положительный ответ. — Куда его увезли, кто? — Мать лишь отрицательно покачала головой. — Понятно.

Тяжесть неизвестного прежде страха и полной потерянности перед лицом совершенно новой и непонятной проблемы давила на Дашины плечи сильнее с каждой минутой. Глаза и мысли затягивало пеленой удушающего тумана. Сердце неритмично и гулко билось в груди.

Былая картина мира, казавшегося для Даши упорядоченным и надежным местом, медленно покрывалась трещинами. Успокаивающая иллюзия безопасности рушилась.

— Понятно, — повторила она глухо, уставившись на носки собственных ботинок: стоило ли разуваться или после обыска вымытый лишь вчера дочиста пол теперь затоптан грязью?

Под затихающий плач матери Даша, бесцеремонно наступая на задники, сбросила с ног обувь. Ее начинало трясти.

— Я к себе, — сообщила она ровным тоном и, не оборачиваясь, ушла из коридора.

За дверью родной комнаты ей как будто стало легче дышать. Мысли, одурманенные паникой, упорядочились. Даша снова могла адекватно рассуждать.

Слава, подумала она тут же. Вот кто был способен дать ответы на все мучившие ее вопросы.

Не теряя ни секунды, Даша достала телефон. Когда она уже отчаялась услышать ответ на другом конце трубки, в динамике раздался знакомый, с ленцой, голос:

— Да, малышка?

— Слава… — выдохнула она со всхлипом. — Слава…

— Ну, что такое?

Спешно, но упорядоченно Даша рассказала все, что сумела выяснить из разговора с матерью.

— Пожалуйста, — произнесла она умоляюще. — Пожалуйста, спроси отца. Он же областной прокурор, он должен знать. Или сможет узнать. Пожалуйста, — повторила она еще раз, не выдержав Славиного молчания.

— Малыш, узнаю, конечно, — пообещал он. — Как отец с работы вернется, я спрошу.

Даша, мгновение назад поверившая в скорое избавление от невыносимой неосведомленности о судьбе отца, замерла.

— А ты не можешь позвонить ему сейчас? — уточнила она озадаченно.

— Никак, малыш, — повинился Слава. — Он не любит, когда ему звонят, пока он на службе.

— Понятно, — произнесла она безэмоционально. — Тогда буду ждать. Пока. — Сбросив звонок, Даша крепко зажмурилась.

В уголках ее глаз проступали первые слезы. Первые из многих-многих будущих слез.

5. Глава 4

Короткий, совершенно бесплодный разговор со Славой не принес Даше ни капли успокоения. Ее нервозность только возросла: помимо беспокойства за судьбу отца, она, как на иголках, ждала обещанного звонка, каждые несколько секунд поднимая к лицу телефон с не успевающим полностью погаснуть дисплеем.

Сосредоточиться на требующей внимания действительности: плачущей за стеной матери, пустом проеме на месте входной двери, ужине и домашних заданиях, — не получалось, и на протяжении всего вечера Даша бесцельно металась по квартире и не находила ни моральных, ни физических сил, чтобы остановиться на одном занятии за раз.