- А ты, Владимир? Почему именно юридический? - спрашиваю, решив, что мы вполне можем теперь поговорить о нем. - Почему ты стал юристом?

Он пожимает плечами. На секунду задумывается, будто ему впервые задают этот вопрос.

- Как-то даже мыслей других не было. Мой отец - прокурор, дядя - Виктор Владимирович, - уточняет для меня, - успешный адвокат.

- Дядю твоего я запомнила хорошо, - киваю я. Дымарский, наконец, берет в плен мой взгляд и улыбается шире.

- Уверен, вы подружитесь. Брат тоже юрист, - продолжает, не разрывая зрительного контакта. - Он занимается землей.

- Значит, у тебя не было выбора?

- Почему? Был. Наверное. Но мне с детства дико нравилась синяя форма, - он склоняет голову набок. Вроде бы шутит, но это неочевидно. Форма отца — ужасно скучная, и она уж точно не может идти Владимиру. С его карими глазами, смуглой кожей и вьющимися волосами. Она для него будто простовата. Я не сдерживаюсь и смеюсь. Потом спохватываюсь и прикрываю рот салфеткой. Виолетта Степановна убила бы меня в этот момент взглядом.

- Извини. Но мне кажется, она тебе не идет.

Ни форма, ни фамилия.

Он меня рассматривает, как диковинную игрушку на витрине. Словно я снова на сцене и на меня направлены камеры. Почему-то это не смущает, а, напротив, рождает внутри приятный трепет.

- Ты знала, что в древности синий цвет использовали для защиты от сил зла? В этом весь смысл, - он делает глоток кофе, и я улавливаю задор в его глазах. Всё же он шутит. Сказки рассказывает, точно Серый Волк.

- Ты в это веришь? - спрашиваю я.

- Верить можно в Деда Мороза или Зубную фею, а я тебе называю факты.

- Вот оно что. Значит, ты защитник. От сил зла, - произношу я, откинувшись на спинку стула. Наши глаза вновь встречаются.

- Не совсем, но тепло. Знаешь, как переводится слово «прокурор» с латыни?

- Управлять, - отвечаю я без запинки. Посмотрите на моего отца, определение придет само собой. И гуглить необязательно. Он управляет городом, своей семьей, мною.

- И заботиться. Это синонимы.

- Ни разу в жизни! - хмыкаю я, откладывая десертную вилку. Я наелась, всё было очень вкусно.

- По крайней мере, так должно быть, - Владимир допивает свой кофе. - Если управлять правильно. Иначе это тирания. Впрочем, зачастую мы видим лишь часть общей картины, поэтому не понимаем мотивы многих поступков. Просим счет?

Я подкладываю пальцы под колени и смотрю на его руки. Красивые, ухоженные. Черные волоски на тыльной стороне, ровные длинные пальцы. Руки совсем не такие, как у Тараса. У него ладони широкие, на пальцах куча мозолей. Тарас много работает физически. Наверное, не очень хорошо, что я сравниваю этих мужчин.

Чувство вины неприятно кусает. Тарас сейчас в тюрьме, а я тут в ресторане с другим. Ему не следовало со мной связываться. Мне не следует о нем думать, иначе будет только хуже.

Владимир ищет глазами официанта.

Отец должен уже прийти с работы. Вероятно, они как раз успели обсудить мой побег вдоль и поперек.

- А мы можем еще посидеть? - говорю быстро и громко. - Я не хочу домой, - отвожу глаза в сторону.

- Домой мы не собираемся, Анж. По плану отрыв.

- О. Тогда хорошо.

Владимир, наконец, просит счет. А еще просит завернуть нам с собой в пакет бутылку красного французского вина, минералку и два бокала.

- Посчитайте, будто я их разбил, - говорит он официанту. Тот улыбается и кивает, увидев чаевые.

Я смеюсь, когда мы выходим из ресторана и идем к машине.

- Зачем же бокалы покупать? Можно было забежать в супермаркет за пластиковыми стаканчиками!

- Французское вино надо пить из бокалов, - учит он жизни. - А в ближайшем супермаркете, где продают пластиковые бокалы, сейчас километровая очередь на кассу, - добавляет следующую житейскую мудрость. - И мы не будем тратить на нее первое свидание.