– Сзади? – Вернон подвинулся ближе. Аника отметила, что лицо его было таким же идеальным, как и пальцы, – ни намека на щетину или дефекты кожи. Даже белки глаз – белые, чистые, без намека на красные прожилки. Его руки скользнули по ее пояснице, нащупали замок змейки. – И кто помогает тебе застегивать платье? – спросил он.

– Никто, – Аника чувствовала его дыхание. Оно касалось ее лица и было таким же чистым и безупречным, как руки, лицо, белки глаз.

– Наверное, сложно одеваться одной? – спросил глава колоний.

– Я привыкла.

– Понятно. – Вернон потянул замок вниз, заставив Анику напрячься. – Твое вино.

– Что?

– Ты все еще не допила его.

– Да, – Аника уставилась в бокал. Атмосфера вокруг накалилась.

– Чего же ты ждешь? – Макс Вернон сбросил с ее плеч бретельки платья.

– Не думаю, что алкоголь способствует репродукции, – сказала Аника, продолжая смотреть в свой на четверть полный бокал. – Риск отклонений и так велик, поэтому… – она напряглась, когда Вернон спустил верхнюю часть ее платья, обнажив грудь. – Мне кажется, будет лучше немного подождать… Для репродукции лучше…

– Не думай сейчас о репродукции, – посоветовал Вернон.

– Не думать? – растерялась Аника. – Но тогда зачем ты… зачем мы…

– Ради удовольствия.

Аника не знала, сколько прошло времени. То ли от выпитого, то ли от происходящего – голова шла кругом даже после того, как все закончилось. Дверь в кабинет по-прежнему была открыта, но в приемной никто так и не появился. Старый кожаный диван начал казаться неприлично липким, непристойно липким. Это чувство сохранилось и после того, как Аника поднялась на ноги, чтобы привести себя в порядок. Руки дрожали, и ей долго не удавалось застегнуть змейку на спине. Макс Вернон отошел к окну и смотрел на раскинувшийся внизу город. Аника смотрела на его спину, не зная, что делать дальше. Уйти? Что-то сказать? Ее недопитый бокал с вином стоял на полу. Наконец-то совладав с молнией платья, Аника одернула подол, расправила складки, но так и не смогла заставить себя сесть обратно на кожаный диван. Этот липкий старый диван. Не могла она и уйти. Нужно было что-то сказать. Но что? Аника не придумала ничего лучше, кроме как смущенно покашлять, привлекая к себе внимание. Глава колоний обернулся, окинул ее внимательным взглядом.

– Все в порядке? – спросил он.

Аника кивнула и покраснела.

– Тебе не понравилось?

– Что?

– То, что было между нами.

– Я не знаю. Репродукция – длительный процесс.

– Я говорю не о репродукции. Я говорю о моменте. К тому же, согласно данным комитета по контролю над рождаемостью, твоя овуляция закончилась неделю назад. Так что о репродукции можешь не думать. Только момент.

– Диван был очень липким, – сказала Аника первое, что пришло в голову, и тут же покраснела, увидев улыбку на лице главы колоний.

– Да, с диваном действительно нужно что-то делать, – согласился он.

Аника заставила себя улыбнуться. Атмосфера снова начала накаляться, но на этот раз напряжение было вызвано неловкостью.

– Что-то не так? – спросил Макс Вернон.

– Я не знаю, что нужно делать после, – призналась Аника. – Я должна что-то сказать и уйти? Или просто уйти? Или…

– Для начала ты бы могла допить свое вино.

– Вино?

– Я пригласил тебя сюда не только ради того, что было между нами.

– Нет?

– Возьми бокал… – в голосе Вернона появился металлический отлив.

Аника подчинилась, пытаясь скрыть обиду. Она не особенно разбиралась в отношениях, но ей казалось, что после того, что между ними только что было… А что между ними только что было, если Вернон знал о бесполезности произошедшего с точки зрения репродукции? Аника наклонилась, чтобы взять с пола бокал с вином, поморщилась то ли от легкой боли, то ли от близости старого дивана.