– Пан пришел в лавку, когда я уже готовилась закрывать. Очень поздно… Сказал, что получил от вас разрешение на вольное перемещение.

– Да, я разрешил. Хотите попрощаться с покойным?

– Нет. Лучше я буду помнить его таким, каким видела в последний раз.

Воровка с трудом сдержала неожиданные слезы, смахнула их, виновато усмехнулась.

– Простите… Михель где сейчас?

– В карцере.

– Я смогу его навестить?

– Безусловно. Но есть ли в этом смысл?

– Я ношу его фамилию, господин поручик.

– Хорошо, я распоряжусь. Но имейте в виду, он сейчас абсолютно невменяем и агрессивен. Его самого, видимо, потрясло убийство.

Сонька поднялась, натянула рукавицы.

Гончаров тоже вышел из-за стола.

– Сегодня можете не выходить на работу.

– За что такая милость? – ухмыльнулась женщина.

– Просто участие. – Поручик проводил Соньку до двери, вдруг предложил: – Кстати, отец вашей дочери – сумасшедший Михель?

– Да.

– Я дам распоряжение, чтобы ее сегодня тоже освободили от работ.

Сонька исподлобья взглянула на него, склонила голову:

– Благодарю. – И покинула комнату.

Спустя несколько дней после встречи с обер-полицмейстером в своем кабинете, обставленном скромно, с деталями кавказской экзотики, Икрамов собрал наиболее опытных следователей, сыскарей, судебных приставов, чтобы детально разобраться в делах, не терпящих отлагательства.

Присутствовали старший следователь Конюшев Сергей Иванович, следственный пристав жандармского управления Дымов Иван Иванович, а кроме них старший судебный пристав департамента Фадеев Федор Петрович и опытнейший петербургский сыщик Миронов Мирон Яковлевич, поражавший коллег не только тучностью, но и умением находить выход из самых запутанных ситуаций.

На столе лежала папка с соответствующим делом, два карандашных портрета злоумышленницы – анфас и в профиль.

Князь слушал опытных приглашенных, и его все больше раздражали их леность, неторопливость, профессиональная снисходительность, нежелание работать.

– Позвольте мне, ваше высокородие? – обозначил себя старший пристав Фадеев. Получив одобрение кивком, продолжил: – По полученным в Департаменте полиции сведениям, на днях в Москву прибыл некий армянин из Тифлиса по кличке Гурам, принимавший участие в устройстве одиннадцати типографий, трех лабораторий бомб…

– Я бы желал услышать ваши соображения относительно ограбления «Нового Балтийского банка», – прервал его князь.

– Как прикажете. – Пристав открыл другую папку. – Дело не такое уж проблемное, как может показаться. Имея на руках примерный портрет злоумышленницы, а также довольно точное описание ее подельников, мы в самое ближайшее время сможем установить личность данной особы и повести за ней слежку.

– Почему раньше это не делалось?

– Не было команды, ваше высокородие.

– Рутина, – поддержал коллегу Миронов. – Да и других дел невпроворот. К примеру, вчера летучий отряд социал-революционеров совершил ограбление Московского банка на станции Рогово Варшавско-Венской железной дороги. Ни людей, ни сил.

– Я спрашиваю вас о налете на «Новый Балтийский банк»! Почему по этому делу нет никакого движения?

– Сейчас вот хвост накрутите, машина завертится.

Князь перевел взгляд на Конюшева.

– Сергей Иванович?

– Мне добавить нечего. Надо более детально вникнуть в дело.

– Но оно ведь поступило к вам на разработку?

– Не одно оно. Минимум еще два десятка.

– У вас все?

– Увы.

Ибрагим Казбекович погонял желваки на скулах, ткнул в Конюшева пальцем.

– Вы, господин старший следователь, как и все прочие, пришли на разговор не подготовившись!

– Я не думал, что от меня потребуются немедленные заключения, – парировал тот.