Это было невыносимо, но он был сильным и справился. Парень решил не показывать своего настроения близким и не озвучивать информацию, которой он теперь обладал. Пусть думают, что у них все хорошо, но на самом деле его планы на жизнь, с этого момента, резко поменялись.

Через три недели, в конце сентября, ему должно было исполниться восемнадцать, а значит, он, как совершеннолетний, мог себе позволить поиск своих настоящих родителей. Вот только проблема со здоровьем никак не налаживалась. Антона готовили на очередную операцию. Во время драки ему порвали сухожилие и теперь ему необходимо было его восстановить.

Проблемы с сухожилием грозили осложнениями. Возможно, он на всегда останется хромым. Осознавать это было достаточно сложно, а ухудшала ситуацию тема его приемных родителей. Все это не приносило радости. Было тоскливо и грустно, и Антон сильно расстраивался.

Еще и медсестричка Маринка покинула его, отправившись на учебу. Ее ждал медицинский институт, а дежурства в клинике переносились на выходные. Антону не доставало ее, и парень продолжал грустить. Поделиться своими переживаниями было не с кем, и он остался с ними один на один.

Слава богу учеба в МИИТе начиналась только с октября. У него было время подлечиться и спокойно отправиться на установочную сессию. Тема его трудоустройства была пока под запретом.

Антон сидел в своем телефоне и играл в тетрис. Больше заняться было не чем. На улице лил дождь, а на душе шумела буря.

В палату степенно вошла баба Маша и внимательно посмотрев на парня остановилась. Уборщица обладала каким-то звериным чутьем и всегда чувствовала настроение парня.

– И что это мы такие смурные? – спросила она и вместо того, чтобы орудовать своей шваброй уселась на стул рядом с его кроватью.

– Погода, – ответил парень и тяжко вздохнул.

– Да нет, не погода. Ты что переживаешь об операции?

– Вроде нет, – сказал Антон, – хотя и это тоже. Не хотелось бы в восемнадцать лет остаться калекой.

– Ой, скажешь тоже. Калека, – махнула своей пухлой ручкой женщина, – у кого-то вообще ног нет, а тут небольшое прихрамывание. Имей совесть.

Антон представил себя без ноги и оценив разницу, выдохнул.

– Ну если смотреть на эту проблему с Вашей точки зрения, то, в принципе, все не так страшно.

– А я тебе про что. Вот моему сыну всю жизнь ставили «порог сердца», а он не парился и продолжал жить, как считал нужным.

Тема была запретной, и Антон напрягся, продолжая молчать.

– Своей жизнью он распоряжался всегда так как хотел сам, не оглядываясь на болячки. Единственное, что я ему не позволяла, так это играть в футбол. Хотя, он просто бредил им.

– В футбол? – удивился Антон, – я тоже его обожаю.

– И что играешь?

– Да нет. Только болею. Когда-то родители меня водили в футбольную секцию, но не вышел из меня футболист, только болельщик хороший получился, да и то теперь побитый фанатами ЦСК.

Вспомнив про своих родителей у Антона, окончательно испортилось настроение.

– Ну а сейчас опять-то, что случилось? – спросила его нянечка, внимательно глядя в глаза.

И Антон решился. На душе было так плохо, что выговориться было просто необходимо. И кто если не эта добрая женщина сможет его понять.

– Баба Маш, я тут узнал одну страшную тайну, связанную со своим рождением. И теперь не знаю, что с этим делать.

– Какую тайну? – удивилась женщина.

– Оказывается я приемный.

– И что?

Узнав тайну Антона, женщина не показала виду, как будто его информация не была особо значимой.

Глядя на спокойствие собеседницы, ему стало казаться, что он немного преувеличил масштаб своей катастрофы. Но эта мысль, посетила его только на пару секунд и куда-то подевалась. Нужно было немедленно выговориться, и баба Маша для этого оказалась как-раз кстати.