Вскоре раздвинулись сворки высокой арочной двери, и прозвучал громкий голос мажордома, одетого в золоченую ливрею:

- Его величество император!

Все быстро развернулись в сторону входа и начали тесниться под руками сильных слуг, которые вежливо, но упорно освобождали проход. Тут я увидела, высокого тучного мужчину одетого в простой черный кафтан и такие же штаны до колен, с туфлями, с красной лентой через плечо. Лицо его было с желтым отливом, щеки одутловаты и ложились складкой на жесткий воротник белой рубашки. Все это сочетание вызывало странное чувство у меня, и мысль:

- Ему мало осталось.

Пройдя взглядом по толпе придворных и гостей, он остановился возле меня, окинув изумленным взором.

- О! Моя дорогая девочка! И ты здесь! Рад. Прошу.

Он подал мне свою ладонь, и я вышла из-за спины стражника. Ухватившись за его локоть, дрожащей рукой, пошла рядом.

- Я рад видеть тебя, дочка, - говорил император, пока мы шли в его кабинет, - и рад видеть тебя в добром здравии.

Я молчала, и сердце мое стучало быстро. Горло слегка схватывало спазмой от такой близости верховного властителя. Я не знала, как реагировать на такой демарш и что надлежит делать и отвечать.

Адъютанты, следующие за нами, остались в другой приемной перед кабинетом, а мы вошли. Император предложил присесть на мягкий диван, сам же упал в рядом стоящее кресло и едва отдышался. Хрипы из груди мужчины были слышны уже тогда, пока мы шли вдоль присевших в низком поклоне присутствовавших царедворцев, гостей, дипломатов и послов. Он кивал им и иногда улыбался.

- Как видишь, мне трудно дается даже сам выход, девочка, - выдохнул он и закашлялся, закрываясь платком.

Я испугалась, не зная, что делать.

- Извини, - убрал он его в карман и печально взглянул на меня, - скоро меня уже не будет. Чувствую, как убывают силы. И зовут предки.

- Ну, что вы, ваше величество, - с волнением начала я, - еще рано нас покидать. Что мы будем делать без вас.

- Что делать? – вскинул он брови и откинулся на спинку с улыбкой, - жить, моя дорогая девочка. И это замечательно – просто жить.

Он тут же нахмурился.

- В одном ты права, что станется с нашим государством, ведь у меня даже нет сына, которому я бы смог передать трон и корону.

Он внимательно посмотрел на меня, и я вдруг осознала, что здесь что-то не так, что-то происходит странное, непонятное. Отчаянно вдруг захотелось домой в свой домик в Подмосковье, с его тихим укладом и моим рабочим столом с ноутбуком и зеленой лампой над клавишами, с кустами сирени за окном, и лавочкой под цветущей черемухой.

Я чуть было не застонала от жалости за себя, но взяла в руки и, слегка выдохнув, улыбнулась:

- Что вы, вам еще жить и жить, ваше величество. Рано думать о смерти. К тому же вы правы, кто, кроме вас, сможет управлять империей.

- То-то и оно, - тяжело вздохнул император и прикрыл глаза.

Я сидела затаив дыхание и во все глаза смотрела на мужчину. Теперь я могла более детально его разглядеть. На вид ему лет под пятьдесят со следами былой красоты: высокий, широкоплечий, с мощной фигурой. Седина едва коснулась черных кудрей, а серые глаза его под черными бровями, смотрели на меня с легким сожалением или даже с завистью. Я понимала, что ему трудно не только физически, но и морально, потому что нет у него настоящих наследников, так их пара с императрицей оказалась полностью бездетной, как он, так и она. Такое случилось впервые за многие годы, что нет даже бастардов по прямой линии ни у кого из них. И это еще раз подтверждало легенду о будущей кровавой распре в государстве.