Вскоре их голоса затихают вдали. Постепенно приходит безмолвие, а я остаюсь одна. Сила обездвиживающих печатей держится долго, и можно не пытаться самостоятельно выбраться из их оков. Не стоит и надеяться, что Моран допустил ошибку в знаках. Я видела длинные изящные линии на одном из листов — они идеальны.

Я прогоняю неспокойные мысли, что сжигают все внутри, и прикрываю глаза. Но как ни стараюсь, смех Морана еще долго стоит в моих ушах. Он становится то громче, то тише. И лишь спустя час я наконец чувствую долгожданное спокойствие и умиротворение.

Я осмысливаю ситуацию и принимаю решение.

Насколько план Люция логичен, настолько же в моих глазах бесполезен. Див не учел одну важную вещь — я не собираюсь молчать. Даже получив наказание, сочту его справедливым. Моя ошибка лишь в том, что я позволила себя схватить. В схватке с порождениями не будет никаких оправданий, не стоит их искать и сейчас.

Проходит еще примерно пару часов, и я, кажется, начинаю засыпать. Но ноющая боль затекшего тела не позволяет мне погрузиться в мир сновидений. Я балансирую на грани, сознание то ускользает, то возвращается вновь. Как вдруг тишину разрывает людской крик — полный ужаса, надрыва. Он угасает так же быстро, как возникает. Сердце в груди подпрыгивает и бьется с новой силой, а я будто острее чувствую, как ноют мышцы.

Крик повторяется, но он другой — женский, а вскоре к нему присоединяется еще один. Всего мгновение, и, словно нарастая, чужие вопли сливаются в унисон.

Что это?

Кровь стучит в висках. С каждым мгновением я все сильнее ощущаю свое бессилие. Я одна. Вокруг ни души. Лишь темные стволы деревьев, посеребренные лунным светом.

Далекие крики неожиданно сменяются затишьем. Гомон города, словно потеряв пронзительные ноты, почти не слышен.

Мое дыхание становится оглушительно громким, как и биение сердца, что, кажется, с удвоенной силой разгоняет кровь по венам. Подкатывает паника, которая словно по дуге взвивается вверх, когда вдруг раздается треск веток и шуршание травы.  Почти сразу слышатся чьи-то шаги — резкие, но в то же время мощные и быстрые.

И я вспоминаю абзац из учебника.

«Конечности ревенантов из-за застоя крови постепенно деревенеют, но в то же время силы в них становится так много, что они способны рушить деревья. Если это происходит, то захваченного темной энергией человека больше не спасти. Он мертв».

Мне страшно. Тело дрожит, а печати мерцают, сдерживая любые попытки пошевелиться, и все что мне удается — это лишь приподнять голову. Как раз к тому моменту, как из леса выходит эта тварь.

Она будто окружена алым ореолом, и она голодна.

Кожа ревенанта потемнела, точно намазанная сажей, у виска отсутствует клок волос, содранный прямо с кусочком скальпа и теперь алеющий еще не высохшей кровью. Все лицо в крови, она окружает его рот, затрагивает кончик носа. Зубы уже немного изменились — заострились, чтобы лучше разрывать мясо. Одежда простая, пусть и порванная, — платье из темной ткани с белым передником. Это женщина, но мне тяжело определить ее возраст.

Сердце с каждым ударом сильнее бьется о ребра. Мне кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Но в то же время я цепенею, будто ледяная фигура, а картинка происходящего передо мной сливается с другой.

Темная ночь. Разломанная в щепки дверь, явившая взору почти такую же тварь. Но только со знакомым до боли лицом. Так что при первом взгляде спросонья я не понимаю случившееся.

Кажется, в этот самый миг в лесу я разучилась дышать. Призраки прошлого в очередной раз настигли меня. Легкие болят. Перед глазами темнеет. Еще немного, и я просто позволю себя разодрать.