Он лишь мельком посмотрел на меня, но этого хватило, чтобы мои внутренности сжались от страха, его чёрные глаза, вернее, взгляд его чёрных глаз, казалось способен уничтожить в одно мгновение.

— Проходи, Русалина, — приглашает меня Камран, я несмело переступаю порог кабинета, где атмосфера накалена до предела, — ты что-то хотела? — я снова замираю, хмурю брови и немного теряюсь, не знаю, что и сказать, в растерянности просто жестами показываю в сторону второго этажа.

— Э, Султан сказал… — мягкий смех Рамиля и расслабленная улыбка Камрана позволяют мне немного успокоиться. На секунду я даже забываю о человеке, что по-прежнему не просто сидит, а восседает в массивном кресле.

— Я же сказал, не просто так он галопом полетел на второй этаж, — Рамиль, скрестив руки на груди, стоял, оперевшись о подоконник и смотрел на меня немного насмешливым взглядом. Им же, в дополнение к едва заметному наклону головы, мой муж велит мне подойти к нему.

Я в считанные секунды оказываюсь подле Курта.

— Нужно сказать Мустафе, чтобы занялся воспитанием ребёнка, а то упустят мальчишку!

— Ты же сказал, что попросишь прощения! — в подтверждение я киваю головой, давая понять, что Султан мне так и сказал, — и он слышал, что мы направляемся в кабинет. Мальчишка просто ускорил процесс! Кстати, Осман, познакомься, моя невеста, Русалина.

Мужчина на этот раз рассматривает меня чуть более внимательно. Проходится взглядом по моим стройным ногам, тонкой талии, и на мгновение задерживается на груди, после чего уже внимательно смотрит мне в глаза.

— Красивая! — переводит равнодушный взгляд с меня на Рамиля, — но русская! Не воспитанна в наших традициях. Намучаешься, пока перевоспитаешь!

— Ничего, справлюсь!

— Я не буду вам мешать, — говорю негромко Рамилю, — у вас гость.

— Да, Русалина! В нашей культуре не принято, чтобы женщина находилась среди мужчин одна.

— Прошу простить меня, Камран Рашидович! — меня задевают не сами слова, старшего Зурфалова, а тон, которым они произнесены. — Я постараюсь, чтобы подобного больше не повторилось. И обязательно учту на будущее, что не могу находиться наедине ни с кем, кроме собственного мужа.

Рамиль едва заметно стискивает мою талию. Не знаю точно, что хотел донести до меня этим жестом. Возможно, просил таким образом не обижаться, не обращать на тон Камрана внимания. Или же этим жестом попросил замолчать…

Стараюсь взять себя в руки. Вспоминаю, что перед отъездом в Турцию Камран довольно часто тискал меня, и говорил, что тут себе подобного позволить не сможет.

От этих воспоминаний становится немного легче, но всё же полностью я успокоюсь лишь тогда, когда Камран сам скажет мне, что я по-прежнему ему нужна.

Получив от Рамиля лёгкий целомудренный поцелуй в лоб, я направляюсь в сторону двери.

— Было приятно познакомится с вами, Осман, — не знаю, уместно ли в их культуре говорить это женщине при прощании, но я не хочу показаться бестактной, уйдя молча. — Всего доброго!

Мужчина лишь кивнул и тут же отвернулся, а я, воспользовавшись этим моментом, показала Камрану язык, тем самым выразив своё недовольство. Камран посмотрел строгим взглядом, но я, стараясь не обращать на это внимания, вышла из кабинета, плотно заперев за собою дверь.

Сначала я хотела вернуться в свою комнату, но потом решила пойти на кухню, скоро время обеда, и я думаю, что женщины уже наверняка его готовят.

Я не ошиблась, на кухне я застала маму Камрана, Ёргуз и Озай. Честно говоря, увидев Озай, я обрадовалась. Раз она на кухне готовит обед, значит Рашид Каганович уже отменил её наказание.