Макар вдруг подумал, что рад мужскому голосу ядроида-диспетчера.

— Сообщение принято начинаем подготовку к посадке. Петрови… Петровна, привести все системы в готовность к вхождению в магнитное поле планеты. Через восемь часов снять локальную гравитацию корабля.

Согласно посадочному протоколу, поле фрегата снималось за восемнадцать часов до подлета к конечному пункту маршрута. Это всегда создавало целую кучу всяческих неудобств. Макар каждый раз спорил об этом с Петровичем, тот активно сопротивлялся, а потому почти нежный ответ, прозвучавший спустя несколько быстрых секунд, буквально вогнал его в ступор:

— Будет исполнено, капитан. Есть еще пожелания?

Если и были, то категорически не служебные. А фривольные и вообще не имеющие отношения к Петровне — прозрачному камню на черной подставке.

— Я спать. — Макар вдруг решительно встал и потопал к двери. — Тревожить меня строго по самым серьезным причинам. Через восемь часов все встречаемся здесь, вахтенные приступите к действиям по расписанию.

— А как же спортзал? — пискнул ему в спину Родик.

Спина резко остановилась. Пока Макар медленно разворачивался, Петровна опередила его:

— Спортзал к вашим услугам — голосом голодианки проворковала она. — Согласно анализу физических данных экипажа и показателей тренировок за последние три декады, мной рекомендовано увеличить уровень тренировочных нагрузок всего экипажа на сорок два процента. Исключение составляют…

— Да мы знаем, знаем! — не выдержал Яхо — Капитан и биолог.

— Какая удивительная осведомленность! — с низким, грудным придыханием, от которого у мужчин побежали мурашки по коже, и… не только по коже, произнес разум “Совы”. — Жду там вас всех…

Сразу стало понятно, что ждать будут “их там” может и долго, но, со всё возрастающим нетерпением.

Капитан ухмыльнулся и развернувшись на пятках, пошел к выходу, насвистывая какой-то воинственный марш.

— А говорят, что женитьба смягчает… — пробормотал ему вслед Игореша.

— Ты жену его видел? — ухмыльнулся ему грустно Хич. — Небось выиграла в шахматы у него, а мы теперь все расхлебываем. Бедный Петрович…

***

За короткое время полета в составе экипажа “Совы” я высплюсь, наверное на полжизни вперед. Процесс этот затягивал. В жизни я не спала так тепло комфортно. Хотя, надо признаться себе: больше всего в этом процессе мне стал нравиться теплый бок капитана. И рука на моем животе, и его глубокое, размеренное дыхание. Я чувствовала как к нему подступали кошмары и мысленно их раздвигала руками. Осторожно гладила горько нахмуренный лоб, выпуклую горбинку носа, излом темных бровей. И видела — темнота отступает. Когда Рик улыбался во сне, становилось светлее.

А сейчас я пыталась уснуть в собственной спальне, на внезапно вдруг ставшей пустынной постели и ощущала внутри пустоту. Я ощущала себя всеми забытым путником, застрявшим в меня ужасающих Сумерках, — измерении без времени и пространства. Меня потеряли.

Его присутствие я ощутила сквозь тревожную дрему так ясно, как будто открыла глаза. В отличие от Горыныча, что беззаботно дрых у меня где-то в ногах, завернувшись в гладкую белую ткань. Рик двигался абсолютно бесшумно как тень. Он все еще продолжал удивлять меня новыми, постоянно открывающимися талантами. Постоял в изголовье, задумчиво глядя на нас. Я чувствовала его изучающий взгляд всей поверхностью кожи. Странные чувства он вызывал, непривычные. Хотелось его подразнить, мягко перевернувшись на живот да так, чтобы ткань соскользнула с бедра, обнажая всю ногу и плечи, и спину, прикрытые лишь только тонкой полоской белья. Хотелось услышать его участившееся дыхание, грохот сильного сердца. И я даже было решилась осторожно пошевелился, но именно в этот момент, тихо раздался вкрадчивый голос прямо у нас над головой: