— Да посмотри же на меня! — как можно было вообще не заметить такого?

— Глаз не свожу, между прочим. Почему ты так нервничаешь?

Он действительно взгляда с меня не сводил. И было в нем нечто такое… Мягкое, как теплый плед. Обволакивающее. Нежность?

Наверное, все-таки жалость.

— Волосы! — я провела рукой по макушке, зарастающей отвратительной светлой шерстью.

— Да. Знаешь ли, в цивилизованном мире женщины их с удовольствием носят. Это красиво, практично, женственно и возбуждает мужчин, уж прости за откровенность. Я попрошу…

— Макар, это белые волосы! — мой голос сорвался на крик.

— Блондинки мне всегда очень нравились! — его голос тоже внезапно охрип. Наверное, от отвращения.

Он издевается?! Как можно так говорить о подобном?

— Так! — на меня глядя, Макар вдруг напрягся. — Что-то мне подсказывает, что дело не просто в веселой расцветочке. Я ведь прав? Это всего лишь цвет волос, Солнц. Простое биологическое многообразие.

— Это позор.

Я закрыла глаза, резко выдохнув. — Мои родители… скорее всего моя мать, не были высокородными ханитами. Я — подкидыш!

Самое страшное признание в моей жизни.

А он… сидел напротив меня и смеялся!

— Послушай, — с трудом сдержав смех, Макар сделал серьезное лицо. — Я перед тобой очень виноват. Мне нужно было детально разобраться во всех этих ваших расовых предрассудках. И тебе объяснить кое-что, очень важное.

Я сидела, глядя куда-то в пространство каюты и с трудом заставляла себя его слушать.

— Для начала пойми: твой мир остался далеко позади. И все, что ты знала об Империи, и населяющих ее людях… скажем так, правда только отчасти. Очень сильно фильтрованная в своих собственных целях малюсенькая такая правдочка.

До меня слова его медленно начали доходить. Как будто издалека, с трудом продираясь сквозь клетку сознания.

Он поклялся не лгать и говорил сейчас правду. Я это чувствовала и знала.

— Ты теперь можешь убить меня, — эти слова тоже были очень горькой, но правдой.

Капитан сложил на груди руки и произнес очень серьезно:

— Человек, наделенный тем, что вы называете разумом и душой, защищен законами Империи. Никто не имеет права просто взять и убить его. И нет разницы в цвете волос или глаз. Всю жизнь тебе лгали.

Эти слова прозвучали как гром. А еще, — он разозлился. Передо мной вдруг оказался не насмешливый и доброжелательный собеседник, а капитан корабля, имперский инспектор и очень опасный мужчина, практический хищник, за какую-то долю секунды пришедший в состояние ужасающей, безмолвной ярости.

Понял, наверное, наконец, кто я такая. Его обманули, подсунув меня и заставив пройти жесткий отбор.

Я отшатнулась, но он удержал. Снова взгляд мне в лицо, и инспектор смягчился.

— Ты мне не веришь… — устало лишь констатировал. — Плохо. Не думал, что все так серьезно.

Он встал, снял верхнюю часть форменной робы, и двинулся почему-то к спальной стене. Молча коснулся панели, выдвинул спальное место на максимальную ширину, и не раздеваясь упал, похлопав по простыням рядом ладонью.

— Я снова буду спать здесь, — произнес, как само собой разумеющееся. — И это не обсуждается.

— А я? — судорожно спросила.

— А ты, как полноправная супруга имперского капитана, — под моим сонным боком. И не пугайся опять, постараюсь не домогаться. В таком состоянии я одну тебя не оставлю. Иди сюда и ложись.

Ничего уже не понимая, несчастная я послушно последовала его практически-приказу. Легла осторожно с самого краю, стараясь не оскорблять его прикосновениями.

Макар снова вздохнул, обнимая и плотно ко мне придвигаясь.

— Глупая девочка. Какая же ты еще маленькая.