Всю ночь девушка металась между Навью и Явью, исторгая из желудка непомерное количество желчи и плохо переваренных остатков пищи, а наутро, с трудом подняв веки, почувствовала, каким легким стало тело. На мгновение показалось, что мертва, и вместо страха ощутила облегчение. Заметив, что сестра пришла в себя, Греза подскочила к полатям, будто всю ночь не сомкнула глаз, ведя борьбу за душу Веданы.

– Сестрица, ты смогла, хвала богам! Я уж думала, что и тебя схороню, – едва слышно прошептала Греза, целуя руки девушки и омывая их собственными слезами.

Поднявшись, Ведана обняла младшую сестру, ощущая хрупкие, словно птичьи косточки под грубо сотканным платьем, и наконец заплакала сама, скорбя обо всем пережитом. Теперь, когда Казимира покоится с миром, еще многое предстояло сделать. Первым делом помочь местным жителям, а опосля провести ритуал защиты деревни перед праздником Ивана Купалы. Медлить означало обречь людей на погибель. Обряд необходимо проводить втроем, и Ведана не знала, согласится ли Углешка принять в нем участие. Раньше сестры проводили его тайком вместе, но сейчас иного выхода не было.

Спровадив Грезу за свежей водой, Ведана достала из-под полатей закутанную в отрез добротной ткани книгу, доставшуюся от матушки. В ней находились знания, передаваемые от старшего поколения к младшему, тщательно оберегаемые от дурного глаза и неокрепшего разума. Некоторых ингредиентов для обряда недоставало; поглаживая ветхий корешок, девушка еще раз пробежала глазами по списку, чтобы строки отпечатались в памяти, и поспешила вернуть книгу на место до прихода Грезы. Хорошо бы перед солнцестоянием подношение воде сделать и обязательно наказать детям в деревне, чтобы не рвали кувшинки. Иначе разгневаются русалки, что не смогли принять участие в праздновании, и до самой зимы станут беды насылать, утаскивать в свое царствование купающихся, оберегать рыбу от крючка рыбаков.

Испив остывшего взвара из ягод [7] и прихватив с собой оставшиеся со вчера пироги в котомку, Ведана вернулась к дому, где нашла свой конец Казя. Хозяйка управлялась одновременно с печью и детьми, бегающими по комнатушке. И не по-доброму смотрела на гостью, поправляя взмокшие волосы под сбившимся набок платком, будто страшилась, что и вторая сестра решит помереть на ее глазах.

– Отсюда он вчерася выскочил, и наутек. На зайца похож, с длинными ушами и лапами, черный как ночь. И скалку мою новую в зубах прихватил.

– Соседи твои дома? – спросила Ведана, заглядывая за печь.

– Уехали они в поле еще с час назад, вот попросили за их дитем присмотреть, – проговорила девушка, поймав за рубаху мальчика, чуть не уронившего на себя со стола большую кадку.

«Ну и славно», – подумала ведунья, пробираясь в соседский дом. Схоронившись за печью, стала она ждать, когда проказливый бесенок явится, и точно, прошло не меньше трех часов, как, фыркая и беспрестанно чихая, по приставленной к чердаку лесенке спустился коловёртыш. Вытянутые пушистые уши подметали пол, лоснящаяся черная шерсть переливалась в свете из окна, а длинный, будто коровий хвост хлестал воздух из стороны в сторону. Вот, значит, как получается. Завидовали соседи, что тех же благ не имели, и завели себе хитрого помощника, приносящего желаемое из ближайших домов. Негоже с нечистыми духами договоров иметь, так ведь можно и при жизни души лишиться.

Коловёртыш залез на стол, хватаясь цепкими пальцами, и стал изрыгать свежее коровье молоко прямо в пустой хозяев кувшин. Подкравшись ближе на корточках, Ведана схватила существо за свесившийся к полу хвост и начала крутить по комнате бьющегося в страхе бесенка. Заревел коловёртыш, взмолился, и только тогда остановилась девушка, заглядывая в ярко-желтые глаза нечисти, распахнувшиеся в страхе.