Купальни. Может быть, хоть сегодня не надо? Вопрос риторический. Спорить с Кустой так же бессмысленно, как руками ловить первый снег. Моих слов она просто не слышит. Мне оставалось лишь только смириться.
— Можно подумать, тебе хоть раз удалось выйти немытой к столу! — громко фыркнула Куста.
Моя старая няня, мой бессменный надсмотрщик.
Сухенькая, беловолосая и белоглазая, ростом едва ли мне по плечо, она двигалась быстро, как белая ящерка. Со спины Куста была чем-то даже похожа на одного из поселковых мальчишек. Из тех, что, работая за еду, помогали на замковой кухне. Длинные цепкие руки, мешковатые голубые штаны, синий фартук, такого цвета повязка на голове. Только те бо́льшую часть нашего тёплого года бегали совершенно босыми, шлёпая по каменным полам замка твёрдыми ступнями худеньких ног.
Но внешность обманчива: с самого раннего детства все дети Рейнов знали силу Кустовой оплеухи. Чуть позже она знакомила нас и со своим мастерством владения гибким кнутом, неизменно висевшим за поясом этой верной отцовской собаки...
Тихо вздохнув, я покорно вдела ноги в хитросплетение толстых ремешков домашней обуви. Пористые подошвы, выточенные из прочной коры, хоть как-то защищали ноги от холода.
Впереди меня ожидала суровая процедура, придуманная очень давно ещё самыми первыми колонистами Лиглы: сначала расслабляюще-тёплая ванна солоноватой воды, наполненная из нашего домового источника, а потом мне на голову выльют целую бочку холодной воды из верхнего резервуара на крыше.
Б-р-р-р-р-р! Ужасно. Я когда-нибудь просто умру, прямо в купальне.
Зато наши дети совсем не болели. И взрослые не простужались почти. Как было сказано в исторических хрониках: после первых десятилетий на тёплой планете с недолгой зимой колонисты расслабились, и первая же суровая стужа едва не унесла жизни многочисленных жителей всей процветающей колонии. С тех пор так оно и повелось...
Яркий пример того, как за глупость одних щедро расплачиваются другие.
А когда крыша замка промёрзнет совсем, уже в середине суровой зимы процедуры в купальнях будут завершаться растиранием снегом. Снегом! Вспоминать даже страшно.
— Отчего будущая жрица так печальна сегодня? Снова сны? — сердито поджав тонкие губы, Куста в руки мне сунула длинный холщовый платок.
После вчерашних болезненных процедур нежная кожа на голове всё ещё ныла. Я пальцами прикоснулась к прихваченной крупными швами свежей ране и жалко поморщилась. Очень больно и унизительно.
Вчера мне исполнился двадцать один год. Первое звёздное совершеннолетие по имперскому календарю. В этот день я лишилась волос, получив, наконец, свою Зера, — вечное жреческое клеймо и ключ к столь же вечной свободе.
— Куста, ты видела? — стараясь сдержать подступавшие слёзы, я тихо спросила. — Там в небе что-то...
Накинув на голову плотный платок, закусила от боли губу. Ощущения не из приятных: кожа сильно саднила, а длинный разрез на макушке будет затягиваться ещё долго. Пока Зера примет донора, пуская тонкие нити благословения, пока мой организм перестроится под него...
Нет смысла желать себя. От этого точно не легче, лишь хочется плакать. Нужно брать себя в руки и вспомнить уже, наконец, что терпение — одно из главных достоинств любой зрелой женщины. Нас буквально с рождения этому постоянно учили, пора бы уже и усвоить.
— А! Эта козочка ничего совершенно не знает! В Рейне все говорят: при́был большущий имперский корабль! Неожиданно для наместника! — Куста так заговорщицки усмехнулась, как будто сама вызывала имперцев. — Переполох, все бегают, как ошпаренные!