— Скажите, где мой сын, — попросила я подавленно. — Вы ведь знаете, где он.

Служитель молчал, не двигался. Красная ткань плаща мерещилась течением кровавой реки из-за отсветов огня на факеле. Но сама фигура Митроила точно окаменела на несколько секунд. Я не могла разобрать, а дышит ли он вообще.

— Твоё дитя пребывает в лучшем мире, Киора, — наконец, ответил служитель, твёрдо и повелительно. — Тебя больше не должно это заботить.

— Он жив? — я ещё крепче впилась в холодный металл и приникла к решётке, поддавшись внезапному порыву. — Просто скажите, он жив?

— Тебе уже всё было сказано, Киора, — отрезал Великий Митроил. — Думай о себе. Раз уж тебе не дано стать матерью, позаботься хотя бы о сохранении собственной жизни и распорядись ею правильно.

Его слова обожгли меня изнутри.

«Не дано стать матерью…»

Я была матерью. И в каком-то смысле оставалась до сих пор. Мать, похоронившая собственного ребёнка, не перестаёт быть матерью. Вот только в этой жизни мне не дозволили его похоронить, а значит, для меня моё дитя всё ещё оставалось живым, кто бы что ни говорил.

И в то же время я понимала: в чём-то этот безжалостный демон под красной накидкой, которого у меня язык не поворачивался назвать человеком, был прав. Мне уже сказали достаточно, чтобы прийти к мысли — я не найду даже следов пепла своего ребёнка, а о моей жизни не позаботится никто, кроме меня самой.

Взгляд переместился на узкую прореху в плаще Великого Митроила. Оттуда на меня зорко и неподвижно глядел единственный глаз, с помощью которого главный служитель культа Целлианы мог рассмотреть метку на теле человека, — Око Дракона, магический амулет, выполненный из алацирса, драконьего стекла, и драгура, драконьей стали. Именно этим артефактом проверяли каждую девушку во время ежегодного ритуала в честь богини.

Меня тоже касался этот амулет, подтверждая, что я являюсь носителем метки. А после богослужения и специальных омовений волосы мои засветились фиолетом, и метка тоже стала переливаться новыми цветами, когда Око Дракона направило свой немой взор.

— Вы точно уверены, что у моего сына не было метки? — зачем-то спросила, понимая, что вот-вот могу потерять сознание.

Тело страшно истощилось. Я хотела есть и пить, да и просто немного отдохнуть. Мне жизненно был необходим сон хотя бы на несколько часов. И теперь я держалась за решётку, чтобы не упасть.

— Око Дракона не ошибается, — заявил Великий Митроил. — Я тоже не ошибаюсь, — подчеркнул он с нажимом. — Уверен, и в тебе не ошибусь. Ты должна всё хорошо обдумать, Киора. Я дам тебе сутки на размышления.

— Для начала дайте мне еды и воды, — потребовала тихо, но уверенно.

Служитель сделал выразительную паузу, а затем изрёк:

— До встречи, Киора.

Он развернулся и собирался уйти.

Я остановила его вопросом, в котором, как сама заранее понимала, не было никакого смысла:

— Тирам знает, где я?

Великий Митроил остановился на несколько секунд. Ответил, стоя ко мне спиной:

— Ему больше нет до тебя дела, Киора. Через три месяца пройдёт новый ритуал Целлианы, где нашему дракарию богиня изберёт новую жену. А тебя больше не существует. Ни для кого. Постарайся сделать так, чтобы ты не исчезла хотя бы для самой себя.

Не дожидаясь моей реакции, главный служитель двинулся по коридору, и вскоре свет его факела померк, поглощённый одним из тоннелей подземелья.

17. Визуализация и долгожданный ответ на мой вопрос

Друзья, ну, наконец-то!

Я уже думал всё — останемся без победителя! Ан-нет! Всё-таки нашлись догадливые!

Хотя, честно, мне казалось, вопрос крайне простой и бесхитростный.