Во-вторых, меня всё ещё мучила сильнейшая жажда и физическое истощение. Сознание будто бы конфликтовало с телом. Внутри меня полыхал праведный гнев, но снаружи я оставалась почти инертна и бессильна что-либо сделать.

Тем временем Дардэлла медленно прошлась по комнате. На меня она глядела искоса, будто змея, примеряющаяся, куда бы укусить побольнее.

Так что совсем не удивила её первая реплика:

— Ты оказалась крепче, чем я думала, Киора.

— Вы рассчитывали на мою скорейшую кончину, — ответила с предельной твёрдостью, что далось непросто. — Да, Тирам уже говорил мне это.

— Мы рассчитывали, что ты сумеешь исполнить свой долг, — прошипела Влассфор. — Неужели ты не понимаешь, что по твоей вине у дракария теперь нет наследника?

— Это не моя вина, — хотела выкрикнуть, но вместо крика вышел лишь слабый шёпот. — Вы же сами являетесь матерью…

— Вот именно! — перебила Дардэлла. — Я — мать! И я бы ни за что не простила себе, случись с моим ребёнком подобное! А тебе даже не стыдно, Киора!

— Что?.. — нет, ну, честное слово, это уже ни в какие ворота не лезло.

— И не смей утверждать обратного! — снова прервала меня регент. — Сейчас ты должна стоять на коленях и вымаливать пощаду, а вместо этого дерзишь собственному мужу и мне! Я прекрасно слышала, что ты требовала у Тирама.

— Я лишь просила показать мне моего ребёнка…

— Довольно! — обрубила она безжалостно. — Мне бы очень хотелось узнать, как тебе удалось нас одурачить, но, полагаю, злодеяний своих ты не признаешь.

— Каких злодеяний?..

— У твоего отпрыска, по крайней мере, должна была быть метка. Но приплод вышел из тебя такой же бракованный, как и ты. Значит, ты как-то схитрила на ритуале — подделала свечение Богини, — Дардэлла двинулась на меня, а затем резко схватила мои волосы, рывком притянула к себе. Мой слабый писк её нисколько не тронул. — Признавайся, Киора! Что ты сделала?

— Я ничего не делала! Пустите!

Попыталась отбиться, но куда уж мне в таком истощении. А Дардэлла при всей своей сухощавости оказалась удивительно крепкой. Если бы она в тот момент вздумала снять с меня скальп на живую, боюсь, ей бы это удалось. Но проклятая регентша всё-таки отпустила.

— Только из милосердия не стану тебя убивать, — процедила она сквозь зубы и отошла прочь.

Встала ко мне спиной. Плечи её держались ровно и величественно, но по напряжённой шее было понятно, что Влассфор борется с эмоциями.

— Почему вы так жестоки? — спросила я, силясь понять, как вообще в одной женщине может умещаться столько ярости. — Даже не дали мне возможности попрощаться с собственным ребёнком…

— Скажи спасибо, что ещё дышишь, — прошипела Дардэлла. — Тот позор, который ты принесла, ничем не искупить. Ты разрушила надежды тысяч сердец. Торесфаль, как никогда, нуждается в драконах-защитниках. С каждым днём мы всё больше теряем свои позиции в борьбе с Мирендалем, с этими подлыми чернокнижниками. Солдаты проливают кровь, и весть о новорожденном принце-драконе подняла бы их боевой дух, но ты не справилась, Киора. И тебе нет прощенья.

— Вы несправедливы… Вы не были никогда на моём месте, — оправдывалась я на последнем рубеже терпения, хоть и знала, что не сумею достучаться до этой женщины.

— Ошибаешься. Я была на твоём месте, — заявила Дардэлла.

— Вы?.. — искренне удивилась я. — Каким же образом?

— Некогда я также была выбрана из Детей Целлианы. Так что мне известно, какая это ответственность, какое доверие мне оказывают. Но, в отличие от тебя, я не позволила себе подвести дракария.

— Но ведь ваш сын тоже не стал Драконом… — вырвалось у меня, и я тут же осеклась.