В первые дни судьба благосклонно улыбалась Виталику: от телок отбою не было. Подворачивались разные, загорелые и не очень, тощие, фигуристые, по-щенячьи веселые и флегматичные, как овцы. Он болтал и красовался, и слизывал с чьей-то упругой груди талое мороженое пополам с песком. Закрутил роман с блондинкой, у них был стремительный секс в кабинке для переодевания, и еще раз в другой кабинке, а потом блондинка ему надоела, и он надоел блондинке, на ее месте оказалась бойкая девочка лет семнадцати, пухлая, с белой жировой складочкой над приспущенным брючным ремнем. И от этой девочки не было возможности отделаться; вечером он сидел в приморском кафе, немного усталый и разочарованный, а она сидела напротив и говорила, не умолкая, а Виталик потягивал пиво из бутылки и скучал по своему бассейну.

Может быть, он асексуал? Или просто перегрелся на солнце? По всему выходило, что, получив свободу, он должен ловить кайф, а кайф поманил и ушел в глубину, как хитрая рыба. В кафе гремела музыка, заглушала слова девчонки напротив, но она все равно говорила и говорила, ее губы приоткрывались, влажно блестели, Виталик перегнулся через стол и поцеловал ее просто затем, чтобы она замолчала. Она обхватила его за шею и захихикала.

– Я сейчас, – сказал он. Подошел к барной стойке и заплатил за свое пиво. Потом ушел в сторону туалета, миновал кирпичное строеньице и зашагал в темноту, с удовольствием слушая, как отдаляется, глохнет назойливая музыка.

Все складывалось не так. Он устал. Ему было скучно.

На набережной горели огни и бабахали фейерверки. Уличные торговцы собирали товар с широких столов: ракушки, поделки, ожерелья, якобы нанизанные вручную русалками на дне, а на самом деле изготовленные толстыми тетками здесь же, в чуланчиках сувенирных магазинов. Дневная торговля закончилась.

Виталик шел по темной боковой улочке по направлению к автобусной остановке. Его догнала серая машина, приземистая, спортивная, и покатила рядом.

Он повернул голову.

– Парень, хочешь хорошую работу?

– Я в отпуске. Отдыхаю.

Машина остановилась. Виталик прошел еще несколько шагов – и остановился тоже.

Из машины выбрался мужчина лет пятидесяти, невысокий и плотный, по виду – бывший борец легкого веса.

– Серьезно, парень. Очень хорошая работа практически без отрыва от отдыха. Ты пловец?

– Был.

– Я управляющий на Золотом Мысу. Набираю спасателей на водах, май–сентябрь. Плавать на моторке туда-сюда, глядеть на девок топлес и отгонять бодрячков за буйки. Если шторм – дежурить на берегу. Плачу хорошо, по-взрослому. Согласен?

– Э-э-э, – протянул Виталик. Он не чувствовал себя пьяным, так, немного пошатывало. Неужели бывший борец его разыгрывает?

– Питание за счет фирмы. Условие – не пить на рабочем месте. Ты красивый парень, рельефная мускулатура, а у меня на пляже все высшего качества… Согласен?

Золотой Мыс был самым дорогим пляжем побережья. Виталик взял себя в руки и степенно кивнул.

Все утро Велька была чем-то озабочена. Внешне это не проявлялось почти никак, но Эрвин знал ее слишком хорошо.

– Что случилось?

Велька вздохнула.

– Вообще-то, я это я должна у тебя спрашивать…

Эрвин поставил на стол круглый поднос с двумя чашками кофе. Велька сидела, облокотившись на руку, очень красивая и очень печальная.

– Вчера вечером ты оставил в прихожей телефон…

– Ну и что?

– Я поставила его заряжаться…

– Спасибо.

– И увидела отчет о последней операции из банка. Ты снял десять тысяч.

Эрвин помешивал кофе. Чашечка постукивала о фарфор – звонко и совершенно спокойно. Рука не дрогнула.