Бессильный что-либо изменить, Осипов отступился. И десять лет ничего не предпринимал. Но тайна подземного клада не отпускала его, а сам он был уже стар, и мысль о том, что осталось ему жить не так уж много, и он может не успеть добраться до загадочных сундуков, заставила его действовать. Он вновь напомнил о себе властям. В те годы правила императрица Анна Иоанновна. Рассматривал обращение Осипова Сенат. Осипов просил разрешить ему возобновление поисков, позволить выполнение земляных работ и выделить людей для этих целей. Разрешение ему дали, людей выделили.

На этот раз Осипов решил зайти с другой стороны. Не заниматься Угловой Арсенальной башней, как десять лет назад, а попробовать добраться до сундуков более длинным путём – от Тайницкой башни, где когда-то начинался маршрут Макарьева. Обследовав с тщанием башню, Осипов в результате раскопок нашёл вход в подземелье! Опять совпало с тем, что рассказывал Макарьев! Вход был. Коридор был. Но за прошедшие столетия он настолько обветшал, что идти по нему было просто страшно. Могло и засыпать. Приставленные к Осипову дьяки дали было ему десять солдат и офицера. Расчистили ведущую вниз лестницу. А сверху осыпается. Посмотрел на это офицер и велел передать дьякам, что надобно выделить лесу да прислать мастеровых людей, которые этим лесом укрепили бы своды и стены коридора. А дьяки ничего и не дали. И всё остановилось.

Ещё пробовали с поверхности земли отыскать коридоры, для чего копали траншеи в нескольких указанных Осиповым местах: и за Архангельским собором, и на площади у колокольни Ивана Великого, и возле всё той же Тайницкой башни. В одном месте даже нашли каменные погреба, но – пустые. И в отчёте о трудах Осипова было написано так: «И той работы было не мало, но токмо поклажи никакой не отыскал».

Конон Осипов очень хотел добраться до загадочных сундуков. Дважды ему даже позволено было их искать. Но наверху дозволяли. А внизу никто не собирался ему помогать. То ли зависть людская тому была причиной. То ли лень.

Так и закончилось в тот раз ничем.

СПОСОБЕН ЛИ ПРОФЕССОР СВОРОВАТЬ?

А в другой раз первопричиной новой вспышки интереса к исчезнувшей библиотеке стало … воровство. Или кража. Да-да. Тайное хищение чужого имущества, как формулирует подобные действия современный Уголовный кодекс. Да и в те давние времена, о которых мы ведём рассказ, воров не жаловали. Впрочем, поначалу о воровстве никто и не подозревал. Потому что речь шла о весьма уважаемом человеке, профессоре Московского университета, которого звали Христиан Фридрих фон Маттеи. Он был немец. Преподавал в университете в немецком городе Лейпциге. Слыл большим знатоком древних рукописей на греческом языке и на латыни. И был приглашён Московским университетом, где его работа в России и началась в 1772 году. Тогда Маттеи возглавил две университетские гимназии, в которых готовили будущих студентов. В одной обучались дворяне, в другой – разночинцы. Впоследствии Маттеи выехал из России и отсутствовал 18 лет, но затем вернулся, стал профессором Московского университета и прожил в Москве до своей смерти в 1811 году. Вот что писали о Маттеи в справочнике профессоров и преподавателей Московского университета: «Был истинно учёный и просвещённый муж, пользовавшийся величайшим уважением не только при Московском университете и вообще в России, но и во всём учёном европейском мире».

Этот «учёный муж» в годы проживания в России весьма интересовался старинными рукописями и под предлогом составления их описания работал в самых богатых на раритеты библиотеках, в том числе знаменитой Синодальной библиотеке, главной библиотеке Русской Православной Церкви, где были даже книги, полученные первыми Московскими митрополитами из Константинополя. Доверие к Маттеи было столь велико, что ему для работы выдавали любые, без ограничений, драгоценные древние фолианты, и даже позволяли их на время уносить домой. И – удивительное совпадение! – как раз в то время Маттеи стал вывозить в Европу и продавать за немалые деньги старинные рукописи, которые, по его словам, ему удавалось приобрести в России у частных лиц. Редкий был везунчик этот немец! Никому из иностранцев, кажется, не доводилось скупать в Москве подобные редкости в таких количествах. А к Маттеи, если ему верить, прямо очередь стояла из желающих расстаться с раритетами. Всего на сегодняшний день известно о не менее чем 60 рукописях, проданных им в Европе, но на самом деле нельзя исключать, что их было много больше.