Рия прикрыла глаза и на миг задумалась, а потом взглянула на жрицу, которая все еще неподвижно стояла возле стены.

– Шайна, приготовь моему гостю покои. Накорми, искупай и переодень. Я приду позже.

Голос ее на этот раз был нормальный, звонкий. Жрица низко поклонилась. Дети возле окна отмерли и тихонько зашептались, бросая любопытные взгляды на чужака.

– Пойдем, сын Великого Хана, – шепнула жрица. – Теперь все будет хорошо.

– А могло быть плохо? – уже в коридоре тихо спросил Асахан.

– Иногда Великая Мать просит крови. Мужской крови, – спокойно ответила Шайна. – Не бойся, пока не твоей.

Асахан судорожно скользнул рукой по бедру, вспоминая, что никакого оружия они не брали. С оружием никого не пускали в город… У коха, конечно, был магический дар (недаром его народ прозвали людьми огня), но что-то ему подсказывало, что скажи та “добрая знакомая” Нарана пару слов своим особенным голосом – и он сам ляжет на алтарь и занесет нож над грудью.

– А она – кто? Мать эта ваша?

– Старшая жрица. Голос Матери, – ровно, без эмоций ответила Шайна. – А ты смелый, что пришел к ней.

Ну спасибо, Наран, удружил! Не мог с кем-то не таким ядовитым завести роман! Любит же их дипломат сложных и сильных женщин…

***

Ситаре было скучно. Она выспалась, несколько раз переплела косы, сняла и пересчитала все свои украшения, позавтракала, немного помедитировала, полюбовалась в окно… а утро только началось. Дома она мечтала хотя бы пару дней провести в одиночестве и безделье, но теперь, когда ее желание исполнилось, она готова была выть от тоски. Все-таки это было заключение, пусть и в золотой клетке.

– Хошур!

– Я, госпожа.

– Где моя горячая ванна?

– Если вы согласны на соленую воду, я немедленно прикажу…

– Не нужно, – поспешно отказалась Ситара. – Кожа станет грубой. А выходить мне можно на палубу?

– Я спрошу у капитана, – поклонился Хашур. – Вы очень благоразумная госпожа, правда?

– Правда, – кивнула Ситара. – Я само благоразумие. Если ты думаешь, что я брошусь за борт – нет, не брошусь. Великая Мать не прощает тех, кто подаренную ей жизнь растрачивает так глупо!

– И что будет, если вы… ну, кто-то самоубьется? – заинтересовался угурец.

– Колесо жизни повернется вспять, – Ситара знать не знала, что может быть в посмертии, она интересовалась религией лишь тогда, когда хотела что-то получить от Матери, но врать она умела вдохновенно. – И ты снова окажешься на первом круге.

– Как это? – на живом лице Хашура промелькнуло множество эмоций. – Расскажите о вашей Матери, госпожа.

– А ты расскажешь мне про верования угурцев?

– Да, конечно!

Он опустился прямо на пол, оперевшись спиною на дверь. Ситара скрестила ноги и уставилась на него.

– Великая Мать справедлива, – начала девушка. – После смерти человека она взвешивает его поступки на весах. Если хороших больше – то в перерождении ты будешь здоровым и богатым. Если меньше – новая жизнь будет хуже нынешней. А если ты совсем злодей, то можешь и псом родиться, и тараканом каким-то.

– То есть, убивая таракана, вы убиваете человека? – прищурился угурец.

– Может, и так. Но тогда мы оказываем ему милость, – растерянно ответила Ситара. – Завершая его круг жизни. Если он был хорошим тараканом, то у него есть шанс стать птицей… или каким полезным зверем.

Хашур громко фыркнул, а потом признался:

– Ваша вера нравится мне больше. В Угуре считается, что жизнь у человека лишь одна. И после смерти он вечно будет служить своему господину в загробном мире. Ничего не изменится. Разве что мучений прибавится. Ведь за каждый проступок придется ответить.