По крыше Ёфур полз по-пластунски, черепица мерзко скоблила по животу. Внизу что-то кричали, но он почти обезумел от ужаса перед позором. Забылась даже ненависть к женщинам, из-за которых он оказался здесь, главное – выбраться, снова облачиться в достойную одежду и идти по улицам с гордо поднятой головой.

С соседним домом крыша почти смыкалась, на верёвках между домами висела одежда, так что Ёфур перебрался незаметно для людей вниз, а там уже спустился и на крышу своего трёхэтажного дома. Полез по её краю, проверяя окна мансард, но все, как назло, оказались заперты. Пришлось Ёфуру выбивать решётку на собственном окне.

Ввалившись в комнату, он застыл, оглядывая койку, шкаф с одеждой, сундук, кадку для купания, вёдра, стойку с кожаными доспехами и развешанные на стене мечи, добытые в состязаниях с другими стражами. Уставился на себя в зеркало из двух десятков купленных по отдельности пластин: растрёпанный, пыльный, мокрый от пота…

«Зачем я его взял?» – Ёфур сорвал с себя покрывало, вонявшее прогорклым маслом, и зашвырнул в угол. Опомнившись, выбросил гадкую тряпку в окно.

«Вымыться, мне срочно надо вымыться!» – он подскочил к кадке и запустил руки в согревшуюся со вчерашнего дня колодезную воду.

В дверь постучали. Ёфур застыл. С лица и плеч торопливо сбегали ручейки воды, блестели на бровях и бороде с усами, устремлялись к крепкому животу с белой полоской шрама, добрались до шарфа Амизи. Почти забытый ужас перед дружинниками сжимал Ёфура в стальных тисках.

В дверь ещё пару раз стукнули и затихли. Скрипнули половицы. Незваный гость уходил. Ёфур выдохнул. Потёр лицо.

– Что я творю? – пробормотал он в ладони и вытащил из сундука кусок мыла, полотенце.

Забрал упавшую с подоконника губку. Тут он будто впервые увидел выломанную решётку и остервенело примостил её в окно.

Проклиная Амизи с её выходками и Беру за компанию, Ёфур быстро вымылся чуть тёплой водой, вытерся и натянул кожаные штаны. Обычно он сразу выносил воду из кадки и приносил свежую, но сейчас ему претила мысль делать что-нибудь настолько обыденное, настолько простолюдинское.

Ёфур надел свежую рубашку, накинул короткий плащ. Намотав портянки, натянул запасные сапоги из мягкой кожи. Проклятия в адрес Амизи усилились: у неё осталась лучшая его одежда, и вряд ли чародейка собиралась её возвращать.

Деревянным гребнем Ёфур расчесал влажные волосы, чуть растрепал, придавая им игривый вид, и оглядел себя со всех сторон.

– Совсем другое дело, – почти довольно заключил он.

Оправив свободный воротник рубашки, подошёл к двери и понял страшное: у Амизи остались его ключи.

– Да что же это такое? – Ёфур схватился за голову, больше необходимого встрёпывая волосы.

Ему показалось, что пол разверзается, и он падает в одно из подземных царств, разновидности которых в народных верованиях просто поражали.

Затем к Ёфуру пришёл страх, что на него навели порчу. Он снова открыл шкаф и отыскал простую деревянную шкатулку. В ней хранились три десятка амулетов разных народностей, которые он из суеверия не решался выбросить. Единственным богом, в которого верил Ёфур, был Повелитель кошмаров: с его порождениями боролись стражи, его присутствие ежедневно обозначалось реальными проявлениями. Остальные боги неоспоримым влиянием мир не удостаивали, а действительно ли засухи, ливни и болезни их творения или нет, по мнению Ёфура, ещё неизвестно.

Поэтому-то амулеты он тормошил придирчиво. Из всех выбрал металлическое кольцо с молнией – защиту воинов – и, накинув кожаный ремешок на шею, вытащил решётку из окна.