Он промолчал, уязвленный, и молча открыл дверь.

Стратиг сидел за столом в заляпанном известью халате, но с белоснежной салфеткой, заправленной за ворот рубашки, и обедал. Две Дары средних лет в подобных одеяниях делили с ним трапезу, одновременно прислуживая ему. При появлении Мамонта он медленно обернулся, посмотрел через плечо долгим оценивающим взглядом, после чего вытер руки и проговорил без всякого приветствия:

– Садитесь к столу… гости дорогие.

Спутница Мамонта подошла к Стратигу, обняла за шею и поцеловала в щеку – он остался холоден и равнодушен. А Дары обе сразу вмиг вскочили и принялись выставлять на стол приборы, принесли фарфоровую супницу и два накрытых полотенцами судка.

Стратиг еще раз осмотрел Мамонта, похлебал суп из тарелки, наверняка начала прошлого века, и отложил золотую ложку.

– Ну, поведайте мне, путешественники, где бывали и что видали, – проговорил он, не поднимая бровей. – Как там житье за морями-океанами?

Дара заметила, что Мамонт начинает заводиться, и предупредительно стала заправлять ему салфетку за тугой ворот. Попутно слегка оцарапала горло ноготками.

Это привело в чувство, и он увидел перед собой тарелку, полную до краев прекрасных щей со свининой; запах достал носа, и Мамонт взял тяжелую ложку. Ностальгия в смеси с голодом – не ел уже сутки, с тех пор как получил известие немедленно предстать пред очи Хранителя Забытых Вещей, – давала странную реакцию: хотелось не есть, а любоваться пищей, как произведением искусства. Он бережно окунул ложку в щи и поднял со дна просвечивающуюся насквозь капусту с мелкими кусочками картофеля и сала. То ли от золота, то ли от весеннего света, ниспадающего из узких окон, щи засветились, и замерцали восковые блестки расплавленного жира.

Эх, сейчас бы успокоенную душу да деревянную ложку, чтоб не опалить губ!..

– Вижу, неплохо там живется, – сказал Стратиг и наполнил хрустальный бокал темным вином. – И вид у вас весьма респектабельный… Пожалели, что сорвал с насиженного места? Или с радостью ехали на землю предков?

– Какая уж там радость… Когда на головы сербов валятся бомбы, – проворчал Мамонт. – Я мог бы остановить кощеев… Но ты позвал в самый неподходящий час.

И тут же получил каблучком удар в голень. Если не до крови, то ссадина будет, потому что сразу же зажгло…

– И как ты собирался остановить их? – невозмутимо спросил Стратиг, взяв бокал в горсть жесткой, узловатой рукой.

– Мой подопечный, будущий президент Североамериканских Штатов, организовал мощный протест белого населения, – сказал Мамонт. – Протест, который должен был перерасти в политический кризис. В результате бы президенту объявили импичмент и Дениз пришел к власти.

– Без тебя он смог бы провести это мероприятие? – спросил Стратиг по-прежнему бесцветно и равнодушно.

– Нет… Бывший морпех пока еще не обрел достаточного политического веса и влияния. Пока он делает правильные, но довольно робкие шаги. Ему все время требуется плечо, чтобы опереться… И это естественно.

Стратиг сделал глоток вина, после чего встал и тронул рукой темя каждой Дары, что означало благодарность.

– Я устал повторять, мы не можем, не имеем права вмешиваться в исторические процессы! – проговорил он с внутренним холодным спокойствием. – Это вносит лишь сумятицу в сознание изгоев, чем пользуются кощеи и усугубляют положение. Если говорить о Североамериканских Штатах, то твой подопечный должен был не белое, а цветное население привести к массовому гражданскому неповиновению. Благо, что для этого были все предпосылки. Белые по старой памяти гонят черных в горячие точки планеты, используют в тех областях деятельности, где требуется физическая сила и страсть к победе, и тем самым прямо или косвенно насыщают их воинственным духом. Они сейчас более активная часть населения Штатов и за ними будущее… Печальное будущее. Но сейчас речь не об этом, Мамонт. Почему ты явился один? Где твой воинственный Странник со своей командой?