– Вот и приходи в себя в другом месте, – посоветовала Оливия.

– Как скажешь, – кивнул Марко. – Пошли, Йоши.

«Я совсем не это хотела сказать». – Она едва сдержалась, чтобы не топнуть от разочарования ногой.

– Только знайте, завтрак в восемь. А после вас ждет боцман.

– Зачем? – удивился Оливер.

– Начнете отрабатывать круиз, – ухмыльнулся парень и пошел на корму.

Йоши ленивой походкой семенил следом…

Еда оказалась сносной, в приюте частенько готовили хуже. Съев несколько яиц, сваренных вкрутую, парочку тостов с маслом и запив все это виноградным соком, она почувствовала себя лучше. Однако совсем ненадолго.

– Нет, нет и еще раз нет, – заявила она спустя пять минут розовощекому боцману с черной двухдневной щетиной на лице, на полголовы ниже ее, зато упитанному, словно хорошо откормленный поросенок.

Моряк оскалился, сложив руки на груди. Столпившиеся вокруг матросы принялись ухмыляться.

– Девчонка не промах, – заявил один из них, стоявший прямо возле нее. – Как она тебя, Кит, а?

– Что пялитесь? – прорычал Кит. – Работы мало? Всем разойтись по своим местам. – И вновь повернулся к Оливии. – Третьего раза не будет, пойдешь за борт. Еще раз повторяю, идешь на бак и помогаешь убирать канаты.

– Давайте я, – предложил Оливер. – Какая вам разница?

– Разница? – Боцман побагровел. – Мои приказы не обсуждаются. Ты идешь красить, сестра – убирать канаты. Понятно?

– Понятно, но нет. – Оливия тоже скрестила руки на груди. – Видела я те канаты. К вашему сведению, я девочка, а не мужик. Не собираюсь надорваться, таская тяжести.

– Может, все-таки я… – вновь сделал попытку Оливер.

– А ну марш работать! – Боцман сверкнул в его сторону глазами. Оливер, бросив на нее ободряющий взгляд, поспешил к банкам с краской.

– Так, так, так… – Кит оскалился.

– Даже не думайте. – Оливия выдержала взгляд маленьких, недовольных глаз. – Это неженская работа. Или вы все тут от долгого пребывания вдали от берега с ума посходили?

– Знаешь, что, лапочка?

– Что?

– Канаты не для тебя, – боцман ехидно улыбнулся, но было видно, что под улыбкой он скрывает сильное негодование, – тебе лучше подойдет… – Он задумчиво огляделся. Теперь они остались вдвоем, и он вновь принял свой бравый вид, с которым встретил ее с братом после завтрака. – Иди в кладовую. Там возьми ведерко и тряпочку. Можешь выбрать любую, наиболее понравившуюся. Вся палуба в твоем распоряжении. Через два дня – чтобы блестела. Понятно?

– Понятно.

Оливия с грустью, сменившей вспыхнувшее на мгновение в душе торжество, оглядела поле предстоящей работы. «Черная медуза» была большим кораблем. Пожалуй, самым большим из всех когда-либо ею виденных. Мыть ей здесь – не перемыть.

– И запомни, – угрожающе прошипел боцман, – впредь никогда не обсуждай мои приказы.

– Мур. – Возле кладовой, находившейся на корме, лежал Йоши, с блаженством вытянувшись на солнце и щурясь от яркого света. – Вливаешься в команду?

Оливия посмотрела на плескавшуюся в ведре воду.

– Тоже хочешь? Вижу, тебе стало жарко.

Кот разгадал ее намек, но не сдвинулся с места, даже ухом не повел.

– Злая ты девочка. Послушай, в точности про тебя. Сочинил этим утром, глядя на чудесный восход:

Оливия непонимающе посмотрела на кота.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты и сама поняла. – Йоши спрыгнул. – Загляну на камбуз. И тебе советую. Наш кок утром рыбачил. Обожаю рыбные головы. Пойду, попрошу, пока он их всех не извел на уху.

Не испытывая особого желания заниматься мытьем палубы, Оливия с тоской взглянула себе под ноги. Создавалось такое впечатление, что уборкой никто не занимался с самой постройки корабля. Палубу покрывал толстый слой соли, смешанной с грязью, песком и еще непонятно чем.