Я улыбнулась.

— Спасибо Лийна, но я пока не хочу ничего есть…

— Не хочешь есть? Почему? Не нравится мое печенье? — удивилась фея.

— Нет… — засмеялась я. — Твое печенье бесподобно! Ты же знаешь, что я его люблю… Просто я не очень надолго зашла. Мне всего—то нужно выбрать платье…

— Платье? Зачем? У тебя свидание?

Свидание! Ага! Врагу не пожелаешь такую встречу!

— Меня пригласили на день рождения. — я чуть помедлила. — К темным. Я не знаю, что считается для них приемлемой одеждой…

— Ах! — вскрикнула фея. — К темным?! Но они же… Они же…

— Да знаю я все… Ты мне лучше с одеждой помоги. — сказала я.

Фея послушно кивнула, полетев по направлению к моей комнате и щелчком крохотных пальцев растворяя створки высокого шкафа.

— Мда… Негусто… — с грустью воззрилась я на то, что находилось внутри.

Лийна же предаваться грусти не спешила.

— Таня, да что ты такое говоришь! А это платье, что тебе дарила тетушка на прошлое Новолетие? — фея поманила пальчиком к себе одну из вешалок и та, сорвавшись с перекладины в шкафу, вместе с небесно—синим платьем, подлетела к нам.

Я не хотела его одевать. Если честно, то я и от тетушки его приняла с трудом, больше под натиском, нежели из благодарности. Оно было очень дорогим. Баснословно.

— Ну же! Чего ты ждешь? — подтолкнула меня фея.

— Я боюсь, что так будет слишком вызывающе. — вздохнула я. — Нет ничего поскромнее?

— На вечеринку у темных ты собираешься одеть свои продырявленные шмотки?! — визгливо запищала фея. — Не позволю! Одевай скорее платье. Больше, чем уверена, что ты туда идешь из—за чего—то очень важного. А раз так, то любые мелочи важны!

Я вздохнула, осторожно беря в руки драгоценный шелк.

— Ладно. Но это только потому, что у меня больше ничего нет!

— Одевай, одевай! — подзадорила меня фея, а я со вздохом полезла в платье.

Едва только последняя пуговка была застегнута, я повернулась к зеркалу, со вздохом отметив про себя, что платье действительно мне очень шло.

Легкое, струящееся до самого пола, точно паутинка…

Я распустила рыжие волосы по плечам и осталась довольна. Как раз самое то, чтобы временно сразить Сокола в самую пятку, попросить привезти артефакт и больше никогда с ним не встречаться.

Так я думала, пока подкрашивала ресницы и губы, пока застегивала узкие ремешки аккуратных белых туфелек на низком каблучке, пока спускалась вниз по лестнице, прочьот своего дома. Что меня ждет сегодня?

Когда я подошла, вход в общежитие караулил один из темных. Кажется, я видела его в окружении Илеза несколько раз.

— Таня? — сразу же заметил он меня. — Илез сказал, чтобы я встретил тебя и проводил.

Парень протянул мне руку, а я удивилась подобному галантному жесту. У нас, среди светлых, были не приняты подобные расшаркивания. Но свою ладонь я все же вложила в его руку.

Парень повел меня по крутым лестницам, здания, туда, где вопреки расхожему мнению, не было слышно шума голосов и громкой музыки, а лишь лилась какая—то странная мелодия, больше похожая на струны скрипки.

— Красивая музыка! — заметила я.

— Это — алушту, народный инструмент Смертоносных Соколов. На них умеют играть практически все из клана. — пояснил мой провожатый, доводя меня до чуть раскрытой двери. — Прошу!

Парень посторонился, пропуская меня внутрь. Я поежилась, заметив, что внутри комнаты царит полумрак, однако, все же сделала шаг вперед.

Илез еще за час послал Данияра вниз общежития, чтобы он встретил там Таню. Невольно, сам не отдавая себе в этом отчет, Агкхов боялся, что девушка попросту не придет, а потому ждал ее втрое больше, чем следовало бы. Гости, темные с факультета, уже давно собрались в комнате, за накрытым Темноградскими изысками столом. Уже были зажжены особые, сандаловые свечи, источавшие приятный чуть сладковато—терпкий аромат, уже звучала музыка алушту, особая мелодия, которая по традиции игралась только в день рождения для именинника.