-- Андрей, богами – это как?
-- Богами – это богами. В общем-то, идея не нова. В книгах вы и не то встречали. Поразить воображение местных парочкой фонариков в темноте, или еще какой фигней мы вполне сможем. А легенда будет такая: там, – Рим торжественно потыкал пальцем в темнеющее небо, -- произошла серьезная разборка между божествами. Это к тому, -- пояснил он, -- что пантеон у ацтеков охереть, какой обширный. Причину битвы, обязательно какую-нибудь благородную, мы с вами придумаем. А дальше так: мы – победители. Но, желая искупить вину за прегрешения своих братьев-богов, тех самых злыдней, которых мы изгнали, от своей божественной сути отказались и пришли сюда, на землю. Учить и лечить. Ну и всякая похожая благомуть.
Пауза была такой долгой, что Рим, как бы извиняясь, начал пояснять:
-- Они действительно неплохие ребята. Я не говорю, что будет легко, но со временем все эти жертвоприношения мы запретим. А отдать их на растерзание конкисте, будет совсем уж обидно. Сами подумайте, что хорошего европейцы принесли хоть в одну страну этого мира?
Команда думала, и никто не решался сказать хоть что-либо. Рим продолжил:
-- Правда, ребята… Раз уж мы здесь, ну неужели мы просто нагребем золото и всю оставшуюся жизнь будем жрать от пуза и спать? Обидно как-то.
-- Знаешь, кэп, -- неожиданно вмешался Задрот, -- переть на себе божественную сущность – охереть, какая ответственность. Убедить-то мы их сможем, не вопрос. Самим бы не скурвиться…
Неожиданно его поддержал второй «синеглазка»:
-- Ангелов среди нас маловато, Рим.
Последнее время, на почве общей работы эти двое общались довольно плотно. И, кажется, даже сдружились. Потому, Разумовский не слишком удивился этому хоровому ответу. Но в целом, ему нужно было мнение всей команды, поэтому он обвел взглядом напряженные лица и сказал:
-- Подумать время у нас еще есть.
Андрея немного беспокоило то, что все они, как бы это сказать-то… все они люди одного уровня и, примерно, довольно похожего склада мышления. Грубо говоря, у них нет диаметрально противоположных взглядов на какое-либо событие. Именно поэтому он обратился к Фифе, самой отличной от них и в силу пола, и в силу биографии:
-- Анжела, что скажешь?
-- Знаешь, командир, власть, конечно, штука привлекательная. Не в обиду вам всем, -- она как-то очень мягко улыбнулась. -- Но я все же поближе, чем вы, среди крупных фигур потопталась. Так вот… Мудаков среди них, готовых за эту самую власть мать родную продать, на порядок больше, чем среди таких, как мы с вами.
-- А причем здесь твои генералы? – несколько раздраженно спросил Цинк.
-- Притом, Костенька, что они ведь такими не родились.
Помолчали, а потом Анжела продолжила:
-- Вы поймите, мальчики, святых среди нас нет… Это я к тому, -- после еще одной небольшой паузы добавила она, -- что и там, куда мы лезть собираемся, их тоже не будет. И нам с этими людьми придется общаться всю оставшуюся жизнь. Как известно, с кем поведешься – так тебе и надо…
В общем-то, все поняли, о чем говорит Фифа. Только и приключение, которое нарисовал им Разумовский, выглядело очень соблазнительно. Все же это большая и яркая цель. Кроме того, ввязавшись в игру, они останутся командой, а это было важно для всех.
Ветер с моря становился все прохладнее, и даже вино уже не согревало. Не желая давить на членов команды, Рим сказал:
-- Ладно, ребята, давайте разбегаться и устраиваться спать. Завтра с утра я хочу услышать ваше решение. Помните, что мы все еще можем плюнуть на Святую Инквизицию и отправиться добывать камушки, как и собирались. Пусть будет конкиста, пусть будет геноцид. Наше дело маленькое.