Сейчас я с трудом представляю, как вообще не рехнулся. Ведь я ради нее пошел на все, на огромные жертвы. Отдал за наше счастье и перспективы ученого, и два года жизни. Я так ею дорожил, так лелеял мысли о приезде домой. А в итоге… Она вытерла об меня ноги и поступила как конченая стерва. Просто вышвырнула из своей жизни, прыгнув в чужую койку. Целовалась с другим, трахалась с другим, обещала выйти замуж за другого. От наших клятв не осталось ничего — один лишь пепел. И страдания наивного парня по имени Лева.

Когда я вернулся, меня уже никто не смел так называть. Я стал другим. Почерневшее сердце не давало радоваться жизни, расслабляться. Я потерял вдруг стимул жить. И очерствел. Тотально. Необратимо. Стал жестоким, циничным. И все же не убил ее за это, не стал устраивать спектаклей. Мог бы просто проломить башку ее жениху. Но нет. Я просто наблюдал, глотая слезы. Эта боль уничтожала во мне остатки доброты, остатки слабости. Я по-прежнему считал ее своей и дал себе клятву, что верну Екатерину. Во что бы то ни стало — верну.

Я связался с плохими людьми. Стал на путь криминала. Начал применять не столько ум, сколько навыки владения оружием. Чаще всего — огнестрельным. Я был физически развит, ничего не боялся, вообще ничего. Я выгорел внутри. И теперь хотел лишь одного — сделать так, чтобы она поняла. Осознала ошибку и захотела вернуться ко мне. Желает денег — пожалуйста, у меня они есть, даже много, очень много. Хочет серьезного, уважаемого мужчину, не мальчика — легко. Я уже давно был не тот паренек, повернутый на методах Лапласа. Меня знали как Бакая. Никаких имен — только говорящая фамилия. Бакай. Я оброс нужными связями, стал востребованным решалой. Меня назначили смотрящим одного из столичных районов. Постепенно я поднимался все выше и выше в бандитской иерархии.

Меня питала жажда снова получить ее в свои руки. Жажда знать, что Катя снова моя. И больше ничья. Я хотел, чтобы она сама этого хотела. Не угрожать ей, не шантажировать, не караулить под домом, став полоумным сталкером. Нет. Все должно было произойти само собой.

И вот когда я оказался на пороге серьезных перемен. Когда мои связи позволили дорасти до карьеры политика. Вот тогда я к ней и наведался. Пришел и предложил союз. Показал кольцо с бриллиантом. Пообещал все простить и забыть, как ошибку юности. Поклялся, что хочу серьезных отношений. Хочу, чтобы Катя стала матерью. Ведь с тем подонком детей не было. Уверен, он боялся ответственности, тянул с семьей. А я был не из робких. Предложил ей руку и сердце. В качестве второго дубля, второго шанса. Последнего шанса.

И мы нырнули в эту страсть. Поддались порыву.

Мы пили шампанское, я снял для нас шикарный люкс. Ни в чем себе не отказывал, чтобы показать своей любимой — я богат, я обеспечен. Я тот, за кого она могла бы выйти и зажить нормальной жизнью. И конечно, мы любили друг друга, словно мне опять двадцать пять, а ей — прекрасные двадцать. Я никогда не забуду той ночи. Ее горящих глаз, тепла ее нежного тела. Влаги ее губ. И жара поцелуев на рассвете. Я был просто уверен, что она согласна. И что сладкий секс, как раньше — значит "да".

Но когда проснулся, то увидел пустоту. Ее половина постели — пуста. На сердце — камень дежавю. И все, на что хватило сил — это звонок. Я позвонил и поклялся, что она пожалеет. Сказал своей Кате, что она сука и тварь. Я ее ненавижу и сделаю все, чтобы однажды она приползла ко мне на коленях и стала проситься обратно. Но я ее отброшу, словно мусор. Как потасканную всеми подстилку, грязную шлюху, каких еще надо поискать.