— Мама!

Дочь повисла у меня на шее. Как же хорошо, что она цела, и все нормально.

— Папа тебя не обижал сегодня?

— Папа отправил меня к тете Миле. Сказал, что будет работать. Зарабатывать нам денежки.

— Ага, конечно. Денежки он зарабатывает. Только наоборот. В обратную сторону.

— А как это?

— Я и сама не знаю, солнце. Только твой папа так умеет. Получить в распоряжение много денежек, а потом их все профукать. Ты голодная?

— Нет, я кушала.

— Молодец.

Я смотрела на дочь и удивлялась тому, как сильно она похожа на мать. На меня саму. Такие же голубые глаза. Светлые волосы. Носик-курносик. Губки пухленькие. Красивая девочка. Но я так сильно не хотела, чтобы она нуждалась в деньгах, как мама. Потому что не будь я с детства нищенкой — не зацикливалась бы на материальном. Не делала бы это решающим фактором при выборе спутника жизни. И не обожглась бы так сильно, как сейчас.

Впрочем, мужик все равно должен нормально зарабатывать. Любовь любовью, но деньги тоже нужны. И если выбирать, то выбор очевиден — я ухожу к Бакаю.

Мы вышли на лестничную клетку и встретили там Макса. Он караулил меня под дверью тети Милы. Хотел извиниться. Но что-то пошло не так.

— Катя, послушай — извини. Я психанул.

— Прости, мне некогда. Мы уезжаем.

— Куда это ты собралась вообще?

Макс перегородил дорогу к лифту, и я решила спуститься по лестнице. Но он и здесь не дал пройти. Не отпускал нас с дочерью. Как будто чувствовал неладное. Что я ухожу к другому.

— Не твое дело. Пропусти.

— Нет, не пропущу! — горланил Макс. — Ты никуда не уйдешь! Вы обе никуда не уйдете!

— Кто так сказал?!

— Я так сказал! — бил себя в грудь мой муж. — Это моя семья! И мне решать, что будет с вами обеими!

— Я в этом не уверена, Макс. Потому что ты не мужик. Не глава семьи. Ты просто позор.

— Не говори так при ребенке, а то я…

— А то ты что — опять меня ударишь?

Алина смотрела то на меня, то на папу. Не понимала, что творится вокруг. Мне ее было жаль.

— Мама, мне трудно дышать.

Максим скрестил руки на груди и недовольно произнес:

— Что, опять задыхается? Ну сколько можно? Что ей снова не подходит?

— Все ей не подходит, Макс — абсолютно все! — Я дала малышке ингалятор и решила прояснить ситуацию для особо одаренных. — Алине нельзя находиться в старых домах, где много пыли, плесень на стенах. Где пол из старых досок, которые скрывают под собой невесть сколько раздражителей слизистой ребенка. Ей нельзя находиться в помещениях, где старая мебель. Старые матрасы, старые диваны, — перечисляла я все то, что нас окружало на новом месте жительства. — Нашей дочери нельзя почти все, что находится в этой долбаной хрущевке.

— И что я должен делать? — задал он дурацкий вопрос. Все так же скрестив руки, будто реальный хозяин жизни. — Мне что, кому-то почку продать или банк ограбить, чтобы Линка кашлять перестала?

— Да! — сорвалась я на крик. — Да, черт возьми! Максим, да если бы я была на твоем месте, то именно так бы и поступила — я бы ограбила банк или сделала что-то похлеще! Лишь бы ребенок был здоров!

— Так почему же не сделала?!

— Да потому что я баба, Макс — баба! Я просто мать Алины! А будь я мужиком — я бы нашла для нее деньги! Да любой мужик нашел бы деньги, будь он на твоем месте!

— Ага, так уж любой. Тоже мне расскажешь. Кому ты вообще нужна с ребенком? Лучше помалкивай в тряпочку и радуйся тому, что есть. А то получишь у меня… Короче, Катя. Никуда ты уйдешь. Возвращайся в квартиру. И будет все нормально.

— Нет, не будет все нормально. Пропусти.

— Не пропущу. Куда ты собралась?