— Кто вы?

— Я журналист, — шепотом отзываюсь.

— Детей и женщин… Куда их повели?

— Не переживайте, их выпустили, — специально не уточняю, что обменяли на меня. — И нас скоро выпустят.

Говорю это с такой уверенностью, которую не чувствую, но почему-то считаю себя обязанной успокоить людей. Мы перекидываемся еще несколькими словами, и я узнаю, что это она успела нажать на «тревожную кнопку».

— Они кого-нибудь ранили?

— Разговорчики! — рявкает один из грабителей, что смотрит за заложниками.

Моя собеседница, стушевавшись, опускает глаза, но едва заметно качает головой, мол, нет.

Что ж, это радует. Отодвинувшись от замученной женщины, располагаюсь удобнее. Упираюсь спиной в стену, подтягиваю колени к груди и обнимаю их руками. Рассеянно скольжу глазами по помещению, пока не натыкаюсь на прямой взгляд того мужчины, который сделал мне замечание. В его глазах читается подозрение, поэтому с ним нужно быть осторожнее.

Боже правый, о чем я думаю? Осторожнее? Я же не собираюсь играть в спасительницу. Нужно просто дождаться, пока спецназ сделает свою работу и выбраться из банка живой.

Ровно двадцать минут. Именно сколько проходит времени, прежде чем высокие двухстворчатые двери восемнадцатого века открываются, и заходит тот самый Дрон. Его я узнаю по высокой фигуре и походке. Найдя меня глазами, он приказывает:

— Журналистка, пошли!

Сердце сжимается от страха и тревоги, но я заставляю себя встать. Незаметно вытираю потные ладони о штаны и, судорожно сглотнув, приближаюсь к преступнику.

— Иди вперед, — подбородком указывает на выход. — И чтобы без глупостей.

Знаете, это довольно удручающее чувство, когда за тобой шаг в шаг следует человек с автоматом. Автоматом, который, бьюсь об заклад, заряженный и которым он умеет пользоваться.

Мы поднимаемся вверх по большой мраморной лестнице на второй этаж. Поворачиваем и идем вдоль по коридору, пока не останавливаемся напротив двери с табличкой:

«Генеральный директор
Верховцев А.В.»

— Открывай, тебя ждут, — отрезает Дрон.

Нажав на ручку, несмело толкаю дверь. В кабинете сидит один единственный человек. Печально-известный главарь этой банды. Я узнаю его по глазам, которые при виде меня зажигаются неподдельным интересом.

— Проходи, пташка. Не стой на пороге, — обращается ко мне и, подает рукой жест своему поддельнику, мол, закрой.

Тот фыркает, но, подтолкнув меня в спину, захлопывает за мной. Определенно я ему не нравлюсь.

Неуклюже переминаюсь с ноги на ногу, затравленно зыркая по сторонам.

Главарь разместился за столом в кожаном кресле большого босса. Солгу, если скажу, что мне не интересно знать, что же за лицо скрывается за этой маской.

Голос у мужчины тягучий, словно патока, когда он обращается ко мне:

— Присаживайся, Женя Архипова.

Ч-что? Откуда он знает мою фамилию?

Должно быть, шок отображается на моем лице, поэтому с насмешкой преступник кидает:

— Мы о тебе многое знаем, Женя.

— Этой чести удостоились все заложники или только я? — неожиданно даже для самой себя дерзко выпаливаю. — Что, так сильно понравилась?

Под маской не видно, но, держу пари, мне удается удивить этого поганца. Он по-птичьи склоняет голову, сверкая своими серыми глазами. Улыбки не видно, но она четко слышится в голосе.

— Да, очень. На свидание пойдем?

Ага, когда рак на горе свистнет.

— Прямо сейчас?

— Сейчас, как видишь, я немного занят, пташка, но потом обещаю тебя найти.

— Боюсь, из тюрьмы не получится, — с невозмутимой миной парирую.

Наверное я слишком разговорчивая для заложницы. Мужчина выдерживает паузу в несколько секунд, а потом разражается громким хохотом, запрокидывая голову назад.