Сотни слов и все об одном. Каждое из них прожгло дырочку в моей душе, и теперь она словно решето. И сейчас…мне страшно. Я не знаю, кого больше боюсь, дяди или Шерхана и почти уверена, начальник охраны не договаривает мне. Лжет. Я слышу, что он кому-то звонит, но слов не разобрать. Потом выходит ко мне. 

— Постоянный клиент это, Витька Череп, иди, птичка, пой. Не волнуйся из-за ерунды. 

Я почти поверила в то, что это какой-то Витька. Отработала, вернулась домой. Точнее, меня довезли – Давид дал мне водителя. Сказал — чтобы не задавили нигде. Его забота меня пугала, я успела чётко понять – за все в этой жизни платить приходится. 

Квартира была огромной и почти пустой – только спальня и кухня обставлены, в остальных комнатах пусто и голая штукатурка на стенах, похоже и правда скоро ремонт. В дверях меня встретила Снежинка. 

— Что, моя хорошая? - заботливо спросила я. 

Она потерлась мне об ноги и повела к корзинке, в которой спал единственный выживший котенок. Бледно-рыжий, такой слабый, что не пищал даже, только спал все время. 

Всю ночь мне Шерхан снился. Во сне говорил, что я отняла у него кое-что. Его ребёнка. И ребёнка надо вернуть. Проснулась — живот снова тугой и твёрдый, надо к врачу… Я, которая ещё недавно хотела с моста прыгнуть, с тревогой прислушивалась к своим ощущениям. 

Снежинка снова волновалась. Я взяла котёнка на руки — головка безжизненно повисла, но сердечко билось, и маленькой бок неровно вздымался. 

– Я его спасу, — обещала я кошке. 

Завернула в полотенце кото-ребенка, быстро оделась, заспешила на улицу. Тут надо сказать – дом охранялся капитально. Внизу охранник и камеры, и тут, наверху, при входе на этаж Чабашева крепкая стальная дверь и свой охранник. Он всегда меня без проблем пропускал. 

– Куда? - спросил он меня. 

– К ветеринару, - ответила я послушно. — Котенок слабенький, мне кажется, он умирает. 

– Не было никаких распоряжений, идите к себе. 

И…и все. Как я не умоляла, дверь мне не открыли. Сам же Чабашев приехал только к вечеру. Вошёл ко мне, я на полу сижу, кулёк с котёнком на руках баюкаю. 

– Ты чего это, - хмыкнул он. — Иванова Лиза, попу морозишь? 

– Я пленница тут, - мой голос звучит гулко и глухо. – Меня не выпустили просто и из-за этого котенок умер. Последний котенок Снежинки. Теперь она бегает и ищет его, а я не знаю, что делать. 

Снежинка волновалась. Я не показала ей крошечное рыжее тельце. Я не знала, как будет правильно. Я вдруг представила себя на её месте и мне стало до боли жаль эту тощую кошку, что металась по огромной квартире не в силах отыскать свое дитя. 

– Ну, прости, - легко сказал Чабашев. — Виноват, сглупил, не сказал охране, а без моего разрешения они ничего не делают. 

— Ваши извинения не вернут котёнка. 

Чабашев внимательно смотрел на меня сверху вниз. Я совершенно не могла его понять. Он…казался добрым. А глаза холодные. Меня взял на работу, приютил. Кажется - добрый. А сам…я видела, как он ударил официантку за то, что она пролила вино гостю на брюки. У Чабашева было две стороны, и я подсознательно его боялась, а ещё думала — что ему от меня нужно? 

– Вот же блядь, - выругался Чабашев и ушёл хлопнув дверью. 

Я вздрогнула. Отсутствовал он недолго, вернулся уже через двадцать минут. И на вытянутых руках брезгливо, за шкирку держит котёнка. Маленький, чёрный, глаза закрытые ещё, недовольно извивается и пищит. 

— Где вы его взяли? — изумилась я. 

– На складах кошка окотилась три дня назад, там шестеро, сама столько не выкормит. Держи, мамаша. 

На пол котёнка положил. Слепыш головой крутит и плачет. Снежинка опасливо подошла к нему, обнюхала, а потом жалобно на меня смотрит, не зная, что делать. Её-то котенок другой был, да и пах иначе… А этот чёрный и шумный такой.