Мне совершенно не нужна постоянная женщина!

Я не хочу каждый раз, как только увижу ее, замирать и ощущать это приятное опустошающее чувство прилива эмоций, мужских и плотских желаний одновременно. У артхатов, к тому же, повышенное либидо в том случае, если затронуты глубинные эмоции. В других случаях мы живем примерно, как роботы. Надо – сработало, сбросили гнет гормонов до нужного уровня.

Здесь же полный хаос и весь самоконтроль летит к Бергару – древнему богу Хаоса.

Люди меня пока что не видели, и я решал, как к ним лучше приблизиться. Бесшумно шагал в сторону мальчика, понимая, что мать придет туда тоже.

И… вдруг все в миг пошло прахом.

Она поскользнулась и стремительно полетела… прямо на изогнутые штыри из металла.

В воздух перепуганной стаей птиц взвились истошные крики ее мальчугана.

Мне бы радоваться: сгинет – и все. Ее власть надо мной перестанет существовать. Но мое тело и эмоции выступили против. И они, впервые за тысячи лет, или второй-третий раз, может быть, подвели разум к полной капитуляции.

Я даже осмыслить ничего не успел, как несся к ней, сломя голову, не думая ни о чем кроме того, что надо успеть, непременно спасти незнакомку. Потом схватил ее и придержал. Тело окатило жаром желания – резко поднялось все ниже пояса. Я даже боль в паху немного почувствовал. Не понимая, что дальше делать, точнее, не решаясь на что-то конкретное, я увидел, как и мальчишка готов угробиться между гигантскими плитами.

И снова мое тело, эмоции, чувства передавили мой разум, заставив его отступиться.

Если бы я дал мальчишке погибнуть, его мать меня бы возненавидела, и мы разошлись бы в разные стороны.

Но я действовал на инстинктах, без права на рассуждения. Помочь ей, выручить ее отпрыска.

Я поймал пацана и понесся по свалке, закрывая свою добычу от стекол, металлических штырей и прочих опасностей.

Я не чувствовал боли, не ощущал больше досады от мысли, что мной владеет уже не разум и холодный расчет. Я хотел забрать эту женщину себе.

И я имел на это полное право.

Я прижимал ее и желание разливалось по телу сильными спазмами, невзирая на то, что я очень быстро бежал. В паху аж звенело от напряжения.

Когда же мы, наконец-то, остановились в безопасном для незнакомки и ее сына месте, я сказал то, что не мог дольше сдерживать, даже действуя себе же во вред.

Она моя. Это решено. Точка.

Я просто должен был ей завладеть.

Да, попаданка невольно закатывала глаза, пыталась уговорить меня ее отпустить. Но я слышал, как быстро колотится ее сердце и ликовал. Я, как последний дебил и мальчишка, в свои десять тысяч лет с лишним, ликовал от мысли «она волнуется рядом со мной!»

Однако демонстрировать заинтересованность в незнакомке на публику я пока совсем не планировал. Я хотел ее так, что тело болело и как нестерпимый зуд долбило желание.

Но я все еще оставался древним артханом. И я вполне владел нынешней ситуацией, даже если не владел собственным телом, эмоциями и отчасти теперь даже еще – разумом.

Она была не нужна мне в преддверии войн, которые, наверняка, скоро снова случатся. Она была не нужна мне еще потому, что любая привязанность всегда ослабляет. Одно дело – быть зависимым от детей или братьев-артханов, которые способны за себя постоять не хуже меня, и совершенно другое – не видеть света без женщины – слабой и хрупкой, из расы людей.

Это совершенно неприемлемо, глупо.

Я думал об этом, пока вел «гостей» к собственному ткарру, на котором и прибыл к месту сражения.

Она была мне совсем не нужна: не к месту, не ко времени, не ко двору. Но я не мог от нее сейчас отказаться. От этого дикая злость закипала в душе, но гасла, едва я стрелял взглядом в сторону незнакомки и ее мальчугана.