Мы вкушаем гроздья с его посадок.
Мы обсохнем у огня, он – у пепла.
Отраженье его – в твоем ковше,
Его голос – в отголоске твоих выкликов.
Где паук ткет ткань, там и он,
И одежда твоя соткана из прошлого.
Он спит в твоем сне,
Он идет за тобой с зари до вечера,
Чтобы в полдень протянуть тебе зеркало.
И увидишь ты в тусклом хрустале:
Вот – ты, вот – он,
Ибо все, что было, всегда при нас.
Он все помнит, а ты лишь вспоминаешь.
Песенка 6 >18/31
Скажи:
Это осень пришла, шурша по листьям,
В чащу входит стук топора,
И над прудом вянут птицы и падают,
Стрела за стрелой.
Скажи:
Вот зима, над морем солнце, как кровь,
Лодки вмерзли в берег, дымит очаг,
Гложет ветер, и горек вечер,
Я – зима и боль.
И я буду тебя любить.
Но ты скажешь:
Посмотри: все зеленое и розовое,
И звенящий апрель сплетает в прядь
Розу с розой и радость с радостью.
Я – заря твоя, крылья ввысь, сладок рот,
И к тебе
Мои руки цветут весенним запахом.
Незримое присутствие >6/24
Шелест времени над травами. Червь
В балке, рябь в ручье. Стертость, ржавчина,
Трещина. От прикосновения плод
Загнивает. Не нужно ни циферблата,
Ни соборных колоколов. Всё скажут
В бледной влаге бледные лепестки.
Песнь 4 >28/52
Сквозь апрель смеялась весна
И плескалась смехом
От ствола к стволу, от зари к заре,
Пел ли мальчик, напевал ли старик,
Откликаясь каждому оклику.
С виноградною лозою в руке
Она шла к зеленому пруду,
Где я срезал, чтобы спеть ей привет,
Самую зеленую из тростинок.
Лето спит щекой на руке,
И в разжатых пальцах – дремлющий колос.
Спящий серп обещает выжать степь
До краев синевы, где серп небесный.
Время каплет, в струйке ручья —
Мертвый лист, и увядает цветок,
Тополя поворачивают тени,
И рассвет
Серебро моей цевницы красит в золото.
Сквозь туман улыбалась осень,
Лоб в морщинах, руки в жилах, ноги в крови.
Виноградари обирали гроздья
И в больших корзинах несли в давильни,
Окликали ее, а она ни слова.
Она шла с неживой улыбкой, тихая,
От лозы к лозе, от ручья к ручью,
Все суровее, все высокомернее,
И ей слышался в неостывшем вечере
Плач зимы в почернелых тростниках.
Ноша >18/40
Оставь меч, оставь свирель.
Перевей тирс меркуриевыми змеями.
Час покоя. Жар зари стал пеплом заката.
Пусть тростник на том берегу
Ждет другого, чтобы запела флейта.
Лавр бойцов – лишь сень над асфоделями.
Свет зари, злато полдня, черная ночь.
Жизнь – покой для прожившего и отжившего.
Кровь из раны не бьет, а лишь сочится.
Радость, Горе, Любовь перецвели.
Рыжегривая Гордыня подмята Участью.
И Надежда заблудилась на гнутых тропах.
Брось свирель и меч. Стебель вял, сталь иззубрена.
Ясный день, ненастный день – ночь одна.
Изваяй гробницу всему, что в памяти.
Страх прошел, как жизнь. Встреть приветливо
Жезл Меркурия, две свитых змеи —
Ключ к покою.
Ключ
Не спеши
В жизнь, где плоть – как цветы, и плоды – как золото,
Кипарисы – как грусть, а тростник в ветру – как радость:
Прежде пусть вручит тебе Рок
Ключ от долгого твоего приюта.
А потом ступай себе в путь
Меж двух спутниц, Надежды и Любви,
Одна – с пальмовой ветвью и черной флягой,
А другая – с тяжкой гроздью и вздетым зеркалом.
Будут море, грозный лес, гневное золото
Нив под светлым ветром; нагое лето
Даст губам твоим пьяный плод в раскрытой раковине;
Брызнет персик, хрустнет в зубах
Отзвучавший свою песню тростник;
Будет ветер мчать, вода смеяться сквозь плач,
И напористый ливень, и робкий дождик
От первого листка до последнего цветка.
Но когда наступит осень, вечер и в тяжком
Золоте дубрав по дороге вдаль
Канут друг за другом Любовь и Надежда, —
Ты услышишь ли у черного твоего пояса
Ключ,
Кованный из золота, железа и меди