И уже за ними не уследить.
Так колдун плещет взмахами в такую высь,
Где не реют и орлы.
>50 А в урочный миг поворотил он коня;
Сложа крылья, тот прянул вниз —
Так бьющий сокол
Рушится взять горлинку или утку;
Всадник, взяв копье вперевес,
Грозным шумом рассекает воздух —
И еще не взвидел его Градасс,
Как сотрясся от удара и раны.
>51 Бьет в Градасса волшебниково копье —
А Градасс разит лишь праздный воздух,
Потому что бивший уже
Отлетел поодаль;
Но удар его бросил на траву
Славную альфанскую кобылицу —
Была у Градасса альфанская кобылица,
И лучше ее не хаживало под седлом.
>52 До звезд взвился колдун,
И кружит, и низлетает вновь,
И разит не чающего Руджьера,
Руджьера, что весь в тревоге о Градассе.
Руджьер покачнулся от удара,
На шаг отшатнул коня,
А когда размахнулся для ответа,
Тот уже маячил в вышине.
>53 То он на Градасса, то он на Руджьера,
То в лоб, то в грудь, то в хребет,
А они к нему тянутся впустую —
За летучим не уследить.
Он витает широкими кругами,
Одному грозит, а другого разит,
И обоим так мелькает в очи,
Что они не знают, откуда ждать.
>54 Двое на земле, один в небе —
Так они сражались до поры,
Когда темная пелена
Обесцветила всю земную красу.
А потом было вот что – расскажу без примолвки,
Что видел, что знаю, а убеждать не стану:
Такое чудо
Больше похоже на ложь, а не на быль.
>55 Щит в руке подоблачного всадника
Весь был скрыт дивным шелковым платом,
Я не знаю, зачем так долго
Он держал его под таким покровом,
Ибо кто его увидит открытым —
Тот вмиг ослеплен
И падает, как падает мертвец,
В добычу волшебнику.
>56 Щит горел, как камень-огнеок —
Нет на свете светлее света!
Блеск вмиг сбил с ног
Всех не видящих и не помнящих.
Я был вдали, но и я лишился чувств
И очнулся лишь по долгом времени:
Ни рыцарей не было, ни карлика,
Пусто поле, во мраке холм и дол.
>57 И я понял, что чародей
Одним махом прибрал к рукам обоих,
Огнеоким лишив сияньем
Их – свободы, а меня – надежды.
И сказал я „прости“ темнице,
Где томится моя душа.
Рассудите же, какая невзгода
На путях Любви сравнится с моей?»
>58 Молвив, рыцарь вновь затих в тоске,
О причине которой он поведал.
А был это граф Пинабель,
Сын Ансельма с Высокого Берега.
В своем Майнцском вероломном роде
Не хотел он знать ни верности, ни чести;
>59 Всеми черными, всеми гнусными пороками
Был он равен другим и больше других…
ЙОРГОС СЕФЕРИС
Три тайные поэмы
В зимнем луче
>1 <Зима>
Листьями ржавых жестянок
в нищем мозге, взвидевшем конец, —
редкие взблески:
листьями в вихре,
вместе с чайками, обозленными зимой.
Как высвобожденный вздох,
танцовщики застыли деревьями —
большой лес обнаженных деревьев.
>2 <Снег>
Белые водоросли в огне —
Грайи, всплывшие без век,
облики былых плясок,
окаменелые пламена.
Снег скрыл мир.
>3 <Разум>
Спутники свели меня с ума
теодолитами, секстантами, отвесами
и телескопами, увеличивающими предметы,
которые лучше издали.
Куда ведут нас эти дороги?
Но вставший день,
может быть, еще не угас
с огоньком в ущелье, как роза,
с невесомым морем под шагом Бога.
>4 <Свет>
Ты сказал здесь годы назад:
«Суть моя – свет».
И теперь еще, когда ты склоняешься
на широкие плечи сна
или даже когда твой путь – на дно,
в онемелое лоно моря, —
ты обшариваешь углы, где тьма
стирается и бессилеет,
на ощупь ищешь копье,
предназначенное пронзить твое сердце,
чтоб открыть его свету.
>5 <Река>
Что за мутная река нас умчала?
Мы на дне.
Поток льется над нашей головой,
гнет бессвязный тростник.
Голоса
превратились под каштанами в камешки,
ими бросаются дети.
>6
Дуновенье, и еще, и порыв —
в миг, когда ты бросаешь книгу,
рвешь ненужные листки прошлого
или тянешься увидеть на лугу