– Утиль, – бурчал солдат. – Доисторический век.

Солдаты смеются:

– Зато – «француженка»!

Побурчал-побурчал Барабин, а затем и привык к «француженке». А когда подбил первый фашистский танк, даже расцеловал пушку. Кто-то сказал:

– Любовь начинается.

И не ошибся.

Сержант Барабин был прекрасным артиллеристом. Прекрасным оружием стала в его руках и «француженка».

Сражалась пушка на Минском шоссе в армии, которой командовал генерал Леонид Александрович Говоров. Сдерживала вместе с другими натиск фашистов. И вот теперь вместе со всеми пошла вперед.

Проезжал как-то генерал Говоров мимо артиллерийской позиции. Увидел необычную пушку. Спросил у офицера, что за пушка.

– «Француженка», – ответили генералу.

Объяснили офицеры генералу, откуда пушка и как к ним попала.

– Да, нелегкие были дни, – сказал генерал Говоров.

А когда узнал, что «француженка» танк подбила, даже похлопал ее по стволу.

– Спасибо, – сказал, – «француженка».

Недолго после этого пробыла пушка в войсках. Поступили с Урала новые пушки. Много тогда нового оружия для наступающих армий под Москву приходило. Нет уже больше нужды во «француженке». Прислали новую пушку и для сержанта Барабина.

Уперся было Барабин. То да се. Привык, не отдает он свою «француженку». Однако приказ есть приказ. Пришлось артиллеристу расстаться с пушкой.

Обнял он ее, расцеловал.

– Ну что ж, прощай, родимая.

Покатила на склады опять «француженка».

Случилось так, что генерал Говоров через несколько дней вновь встретил Барабина. Узнал он сержанта. Спросил:

– Ну, как «француженка»?

Показал Барабин на новую пушку. Была она дальнобойной, скорострельной, самой последней, самой совершенной конструкции.

– Да, время другое, другая сила, – сказал Говоров.

Сержант Павел Бирюков служил адъютантом у командующего стрелкового батальона. Произошло это перед самым нашим наступлением. Получил Бирюков от командира задание отправиться на передовую, установить связь с ротами.

Отправился Бирюков. Идет по обочине леса, вдруг видит – из леса выходит колонна фашистов. Схватил Бирюков автомат, бросился за сосну, открыл по врагам огонь. Побежали фашисты. Однако быстро пришли в себя. Поняли, что перед ними всего-то один русский боец. Ответили они на огонь Бирюкова своим огнем. Но и на помощь советскому солдату пришли товарищи. Завязалась перестрелка.

Точно стрелял Бирюков. Уже не стоит за сосной, а прилег. Выбирает, как снайпер, цели. Прицелится. Скажет:

– Понеслись! – и выпускает пули.

Снова прицелится. И снова:

– Вперед, голубушки.

Не ошибаются пули, точно летят в фашистов.

Не устояли фашисты. Отползли от опасного места. Побежали к своим окопам.

Нет бы Бирюкову на этом бой посчитать оконченным. А он поднялся и вслед за фашистами.

– Да куда ты! – кричат товарищи.

Не услышал, видать, боец. Несется, кричит:

– Сдавайтесь!

Фашистов много, а он один.

– Сдавайтесь! – кричит. – Сдавайтесь!

Подбежали фашисты к своим окопам. Укрылись. Но не спасли их окопы на этот раз. Вслед за ними влетел и Бирюков в траншею.

– Рус! – закричали фашисты. – Рус!

Кричат и те, кто спрыгнули только сейчас в окопы, и те, кто в окопах уже сидели. Не поняли фашисты в горячке боя, что из русских у них в окопе только один солдат. И Бирюков в той же горячке боя, видимо, тоже не очень понял, что он один. Увлекся солдат погоней. Влетел в окоп, полоснул автоматом, швырнул гранату.

Побежали фашисты. Те, что остались живы, укрылись в других траншеях.

В это время подоспели на помощь к Бирюкову наши солдаты. Поравнялись они с окопом. Видят: жив, невредим Бирюков. Стоит в неприятельском окопе, трофеи считает. Подобрали солдаты трофеи: автоматы, минометы, фашистские пулеметы – восемь пулеметов одних досталось, – вернулись к своим позициям.