– Какое счастье! Наконец-то и я дождался вашего одобрения.

– Я вовсе не выражала свое одобрение.

– Ах да, я забыл. Я всего лишь бесполезный аристократ.

– Нет, вас все же можно иногда использовать. По крайней мере в интересах бизнеса.

Герцог вспомнил, что она хотела попасть на этот бал, чтобы наблюдать. Она пришла бы и без него, но из-за их пари… впрочем, это было не столько пари, сколько состязание характеров.

– Как я мог забыть? Честно говоря, я не поверил своим глазам, когда друзья показали мне карточки, которые они получили от вас в знак благосклонности.

– Ах, похоже, экзотическая диковина разочаровала вас, месье герцог! Или запах магазина оскорбил ваши благородные ноздри? Как интересно. Насколько я помню, именно вы настояли на том, чтобы сопровождать меня, назвали трусихой. А теперь…

– Было бы вульгарно придушить вас прямо здесь, на балу, хотя, скажу честно, я испытываю большое искушение.

– Вы неискренни, – вздохнула Марселина. – Ведь вы уже много лет так не развлекались. Вы сами рассказали мне о кознях, которые строят власти предержащие, чтобы получить приглашение на этот скучнейший бал. Вы сделали то, о чем десятки парижан даже не позволяли себе мечтать: нарушили сонм древних нерушимых правил, выказали презрение к обществу – и английскому, и французскому. И кроме того, вы танцуете с самой волнующей женщиной в зале.

Сердце герцога колотилось гулко и часто. Что это было? Танец? Или поединок умов? Он явственно ощущал странную неловкость где-то глубоко внутри, постоянно присутствовавшую, когда он находился в обществе этой удивительной женщины. Все, что она говорила, было правдой, чистейшей правдой, но герцог осознал это, лишь услышав ее слова.

– А вы высокого о себе мнения, – проворчал он.

– Мой дорогой герцог, вы только посмотрите на конкуренток!

– Я бы так и сделал, – буркнул он, – но вы слишком приковываете к себе внимание. Вы определенно пленили моего приятеля Арондуила. Он задается вопросом, где вы научились делать реверансы и танцевать.

Ответу предшествовала короткая пауза.

– Вы имели в виду, танцевать и делать реверансы, как леди? Но я всего лишь подражаю.

– И где же вы научились подражать? – спросил герцог. – Разве вы не работаете от рассвета до заката? Мне казалось, что портнихи начинают учиться ремеслу очень рано.

– Я начала учиться, когда мне было девять лет, – сообщила Марселина. – А вы, ваша светлость, оказывается, много знаете о моем ремесле.

– Я спросил у лакея, – проворчал герцог.

Женщина рассмеялась.

– Вашего лакея? Здорово.

– А почему у меня не должно быть лакея? – удивился герцог. – У вас же есть горничная, худенькая девушка со светлыми волосами.

На мгновение веселые искорки в ее глазах погасли.

– Вы заметили мою горничную?

– Конечно.

– Отдаю должное вашей наблюдательности.

– Мадам, я замечаю все, что касается вас, – сообщил герцог, чисто в целях самосохранения.

Танец заканчивался. Краем уха Кливдон услышал, что музыка стихает, но намного больше его интересовало жаркое притяжение, возникшее между ними – физическое и умственное.

– И все же вы постарались меня привлечь.

– Только в интересах дела, – сказала Марселина.

– Интересно… Любопытные у вас, однако, методы ведения бизнеса. Вы заявили, что хотите одевать мою герцогиню, но начали с того, что завладели моей бриллиантовой булавкой.

– Я выиграла ее честно, – нахмурилась она.

Танец окончился, но герцог все еще не выпускал женщину из своих объятий.

– Вы дразните, провоцируете, раздражаете и злите меня.

– Ах, вот вы о чем. Ну, это я делаю для развлечения.