– Нет-нет, надо сделать несколько уточнений, – остановила его я. – А то… вдруг речь зайдет об этом, а я…

Не то чтобы мне нужны были какие-то детали. Просто я вдруг представила Клайда Каррингтона за рулем крутого авто, на огромной скорости несущегося в ночи. Запах сцеплений и жженой резины, визг тормозов, неоновые вывески, сливающиеся в одно пятно. И глаза, цепко и уверенно смотрящие вперед. Я такой взгляд знаю – во время конференции видела его не раз. От картины, которую я себе представила, вдоль позвоночника мгновенно пробежали мурашки.

– Что ты хочешь уточнить? – нахмурился босс.

– Ну… и какие были успехи?

– Обычно я побеждал, – сказал он ровно. Честное слово, в этом не было ни капли бахвальства. Он говорил так, будто побеждать для него совершенно естественно.

Мое воображение безотказно сработало и тут. Я представила босса выходящим из авто под восторженные крики толпы, девчонок в коротких юбочках, так и норовящих его обнять, шампанское, фонтаном льющееся на все это безобразие…

Почему-то стало жарко.

– Вау! – совершенно искренне восхитилась я.

– Не думаю, что нужно об этом говорить. Давай перейдем к следующему вопросу.

Он произнес это таким тоном, что стало понятно: подробностей не будет, как ни проси. И хотя образ крутого гонщика Клайда все никак не хотел улетучиваться из головы, я послушно взялась за анкету.

– Любимый стиль музыки, – зачитала я.

– Тяжелый рок, – ответил мистер Каррингтон, и я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

Мало мне было босса-стритрейсера? Теперь его в моем воображении уверенно теснил босс-рокер в драных джинсах и косухе, надетой – чего уж там! – прямо на голое тело.

– Рейчел, ты тоже должна ответить, – напомнил он, когда пауза затянулась.

– Ох, да, – опомнилась я. – Просто тоже предпочитаю рок, вот ведь как совпало.

– Серьезно? – мистер Каррингтон впервые посмотрел на меня, не скрывая удивления.

– О да! – Его интерес был мне приятен. – В пятнадцать лет я даже покрасила волосы в ядовито-красный, чтобы стать похожей на своего кумира. Меня из-за этого даже чуть не исключили из школы. Оказалось, что в пансионате для девочек такое не прощают. Кстати, вы знаете, что такой цвет уже невозможно перекрасить ни в какой другой?

– Хорошо, что предупредила, теперь точно не буду экспериментировать, – хмыкнул босс. – А что же сделала ты?

– После нескольких попыток вернуть свой цвет мне пришлось почти полностью состричь остатки волос. И меня выгнали за неприемлемую для старинного уважаемого заведения стрижку.

Мы посмотрели друг другу в глаза и громко засмеялись.

– Вы бы видели глаза нашей директрисы, – сквозь смех продолжала я. – Ее щеки были ярче моих волос.

– Неужели тебя так и не простили?

– Не-а, – весело отозвалась я. – Пришлось перейти в обычную городскую школу. Я ни о чем не жалею. Только волосы с тех пор берегу и больше не крашу.

Словно пытаясь что-то доказать, я распустила волосы, и они привычно легли мне на плечи пушистым темным облаком, мягким водопадом спустились вдоль спины. Мистер Каррингтон скользнул по ним взглядом и тут же едва заметно встряхнул головой.

– Давай следующий вопрос, – тут же обычным сухим голосом произнес он. – Мы слишком тянем время.

Но, как бы мы ни торопились, все равно закончили наш блиц-опрос далеко за полночь. Я устала, но не могла не признать, что это того стоило: ближе к финалу у меня действительно появилось ощущение, что я уже полгода живу бок о бок с Клайдом Каррингтоном, готовлю по утрам его любимые панкейки с клубничным джемом и периодически пытаюсь разбавить монотонный интерьер квартиры яркими вещичками.